Лусиус считал соблюдение диеты абсурдным, а может быть, даже вредным занятием. Мисс Эссекс, возможно, даже соглашалась с ним. Она опустила глаза и лениво копалась вилкой в тарелке.

Лусиус, кажется, начал отличать одну от другой подопечных Рейфа. Аннабел была восхитительна: она услаждала взор золотистыми волосами, а ухо — медовым голоском. Имоджин потрясала своей красотой. Взгляд ее прекрасных глаз был таким страстным, что ему стало не по себе, и он благодарил судьбу за то, что он не Мейтленд. Такой заряд эмоций мог сразить его наповал.

Однако у мисс Эссекс — или у Тесс, как называл ее Рейф, — такая же, как у сестер, красота сочеталась с чувством юмора, которое строго придерживалось рамок приличия. Он никак не мог решить, что в ней является более привлекательным: чувство юмора или губы. Она была похожа на остальных сестер: у всех были чуть вздернутые носики, высокие скулы, остренькие подбородки и густые ресницы.

Но губы Тесс были уникальны: пухленькие, соблазнительного темно-красного цвета. Крошечной деталью, делавшей ее рот не похожим ни на какой другой, была невероятно чувственная, пикантная черная родинка на том месте, где обычно бывает ямочка. Такой рот, как у явно невинной и благопристойной мисс Эссекс, мог бы принадлежать фаворитке короля, такой рот мог бы сделать куртизанку знаменитой на два континента.

Лусиус заерзал на своем стуле.

Слава Богу, что Деруэнт не распаковал чемоданы. Он не имел намерения становиться жертвой, принесенной на алтарь обязательств Рейфа перед его подопечными. Хотя в присутствии мисс Эссекс можно было без труда вообразить себе…

Лусиус, вздрогнув, пришел в себя. Что он, черт возьми, делает? Разве он не решил после прошлогодней истории отказаться от сомнительных удовольствий брака?

Что он мог предложить женщине, тем более такой женщине, как эта? Она снова рассмеялась хрипловатым смехом, который не мог принадлежать девственнице. От его звука у него по спине пробежали мурашки и тревожно забилось сердце.

Он отвернулся.

В ТОТ ЖЕ ВЕЧЕР, НЕСКОЛЬКО ПОЗДНЕЕ

— Я почти окончательно решила выйти за него замуж, — сказала Аннабел. В сорочке, до того изношенной, что она была разжалована в раздел ночнушек, Аннабел притулилась возле одного из четырех кроватных столбиков, поддерживающих балдахин. Она натянула сорочку на голые ступни: ни у одной из сестер уже давно не было комнатных тапочек.

В кои-то веки Джози обошлась без саркастических замечаний.

— Полагаю, ты имеешь в виду герцога? — спросила она. Она сидела возле противоположного столбика, натянув на плечи одеяло. Судя по всему, после ужина она хорошенько выплакалась, хотя все тактично сделали вид, будто не заметили, что у нее опухли глаза.

— Думаю, ты могла бы рассчитывать на большее, — вставила свое слово Имоджин, забравшаяся прямо под одеяло к Тесс и устроившаяся, словно котенок, на подушке. — Наш опекун, очевидно, пьет больше, чем следует, да и фигура у него начинает расплываться. Попросту говоря, Холбрук, — пьяница.

— Не будь такой вульгарной, — остановила ее Тесс и обратилась к Аннабел: — Мне не хотелось бы разочаровывать тебя, но я уверена, что Рейф не имеет намерения жениться.

— Я имела в виду не нашего высокочтимого опекуна, а графа Мейна, — сказала Аннабел. — Понаблюдав, как Холбрук в одиночку опустошил графин бренди, я решила, что пьяница мне в мужья не подходит.

— Тесс, тебе не кажется, что Мейн заслуживает кого-нибудь получше, чем Аннабел? — невинным голоском спросила Джози.

— Могла бы быть ко мне более снисходительной, — отозвалась Аннабел, улыбнувшись. — Поверь мне, Джози, если Мейн окажется таким же богатым, как наш опекун, я буду добра к нему круглосуточно. Почему бы нет? Единственное, что портит мой характер, — это бедность. Бедность и Шотландия.

— А я скучаю по Шотландии и… — Не закончив фразы, Джози судорожно глотнула воздух.

— Что хорошего мы видели в этой Шотландии? — подняла брови Аннабел. — Неужели ты скучаешь по сырому старому дому, в котором пахло торфом после каждого дождя? Ты когда-нибудь видела такое роскошное покрывало? — Она погладила ткань рукой. — У меня здесь простыни мягкие, как шелк. Ничего подобного я не видела никогда в жизни. А туда посмотри… — Она указала рукой вверх.

Все четыре сестры словно по команде уставились на темно-синий полог балдахина над кроватью Тесс.

— И никаких пятен на потолке! — заметила Аннабел. — Потому что крыша не протекает.

— Этого мы не знаем, — сказала Джози. — Над нами, видите ли, есть еще этаж.

— Как и над моей спальней дома, — возразила Аннабел. — Не говоря уже о чердаке над ним. Но в папином доме не было ни одной комнаты без пятен на потолке. Однако папа почему-то никогда…

— Не смей говорить ничего плохого о папе! — воскликнула Джози. — Не смей!

Аннабел протянула руку и пощекотала палец на ноге младшей сестренки.

— Ладно, злючка, не буду.

— Его нет с нами, и он не может защитить себя, — сказала Джози таким высоким голосом, что, кажется, даже сама смутилась. — Мне хотелось бы, чтобы он был здесь. Уж он бы вдоволь посмеялся над разглагольствованиями леди Клэрис!

Губы Имоджин дрогнули в улыбке.

— Перестань говорить в таком тоне о моей будущей свекрови, — сказала она. Но почему-то теперь, когда они своими глазами увидели Мейтленда в Англии, познакомились с его матерью и услышали о его помолвке не только от него самого, привычная шутка о том, что Имоджин рано или поздно выйдет замуж за Мейтленда, показалась неуместной.

Тесс закусила губу и придвинулась ближе к Имоджин. Они всегда знали, что любовь Имоджин к Мейтленду закончится ничем, но сказать ей об этом было трудно.

Она встретилась взглядом с Аннабел и увидела в ее глазах ту же тревогу. Имоджин никогда не сможет выйти замуж за молодого лорда Мейтленда, если его мать так честолюбива, а у невесты баснословно большое приданое. Правда, он не проявлял особого желания жениться на Имоджин, даже если бы был свободен. Если не считать нескольких записочек и единственного поцелуя, он никогда…

Имоджин прервала ее размышления.

— Он плохо вел себя за ужином, потому что находился в полном смятении, — принялась горячо защищать его Имоджин. — Он не хочет жениться на мисс Питен-Адамс, несмотря на всю ее образованность. И мне кажется, что он начинает любить меня.

— В таком случае он очень глубоко скрывает это чувство, — как всегда, резковато заметила Джози. — И чем, черт возьми, объясняется его дурацкая выходка за ужином?

— Он не смог справиться с эмоциями и вышел из-за стола, — сказала Имоджин. На ее глазах блестели слезы. — Очевидно, мать сама выбрала для него невесту. Совсем как в «Ромео и Джульетте», когда леди Капулетти твердо решила выдать Джульетту замуж за Париса.

— Как я рада, — сказала Аннабел, — что не подвержена воздействию страсти. Так гораздо спокойнее. Я не жду любви, но надеюсь удачно выйти замуж. Уверяю вас, что жить гораздо спокойнее, когда не ждешь, что тебе разобьют сердце.