— Жилое пространство — это очень интересная пластичная субстанция. Я собиралась создать из двух объединенных квартир гармоничную и комфортную площадь для жизни, но, к сожалению, наткнулась на различные препоны. Нам не разрешили снести стену, — рассказывала мне клиентка, устраивая экскурсию по квартире, — а я так хотела иметь большую гостиную! Но сделать несколько дверных проемов нам позволили, благодаря чему удалось оптимизировать перемещение… Вот, Женя, это будет вашей комнатой. Располагайтесь и приходите в столовую. Это даже хорошо, что мы не попали в ресторан. Серафима столько всего наготовила!

В гостевой комнате царил шебби-шик. От неимоверного количества розочек у меня даже зарябило в глазах. Вот как-то не по моему характеру был подобный интерьер. Я же не кисейная барышня! Но что делать, придется какое-то время пожить здесь. Я подошла к шкафу из беленого дуба с эффектом потертости, потянула на себя позолоченную ручку и, открыв дверцу, очень удивилась, что даже «плечики» внутри были обтянуты атласной тканью с цветочным принтом. Развесив свои вещи в шкаф, я пошла в столовую, ориентируясь по запаху.

Родионовы начали ужинать, не дожидаясь меня.

— Женечка, вы там сами положите себе в тарелки все, что захотите, — предложила Света, кивнув в сторону плиты.

— Да, конечно.

Надо сказать, что планировка столовой мне понравилась. Рабочая зона располагалась в центре помещения, и к ней можно было подойти со всех сторон. Я не стала стесняться и положила себе огромный, величиной едва ли не с полтарелки шницель и овощное рагу в качестве гарнира.

— Вина? — спросил Антон, потянувшись к бутылке.

— Нет, благодарю, я на работе.

— Да бросьте вы! — Родионов, не обращая внимания на мои возражения, взял бутылку и поднес ее к пустому фужеру. — Здесь и сейчас Светлане ничто не может угрожать. Так что вы, Женя, можете расслабиться до завтрашнего утра. Кстати, неплохая у вас работа! С полным пансионом…

— Антон! — резко оборвала его Света. — Это я так решила, что Евгения постоянно будет находиться рядом со мной, а не она напросилась к нам в гости.

— Молчу-молчу! — Родионов поднял бокал, сначала чуть пригубил вино, а затем выпил содержимое бокала примерно наполовину.

Света пила вино мелкими глотками, я же ради приличия поднесла бокал к губам, продегустировала «Шардоне» и поставила бокал обратно на стол. Больше я к нему не прикасалась. Вино мне очень понравилось, но я должна была иметь абсолютно трезвую голову.

Первым встал из-за стола Антон и убрал за собой посуду в посудомоечную машину. Света подвинула свой стул так, что между нами оказалась ваза с фруктами, и произнесла:

— Женя, вы не принимайте все, что говорит мой муж, близко к сердцу. Он к вам привыкнет, а может, и не успеет, если все разрешится быстро.

Родионова застыла в задумчивом молчании. Меня снова посетила мысль, что она не только знает, откуда исходит угроза, но даже ждет быстрой развязки. Света налила себе еще полбокала вина, хотела и мне добавить, но, увидев, что в этом нет надобности, поставила бутылку на стол. Она долго держала свой бокал в руке, то взбалтывала его содержимое, то смотрела через него на свет бра, а потом залпом выпила. Я ждала откровений, только вино не смогло развязать ей язык.

Она резко поднялась и вышла из столовой. Я убрала за ней и за собой посуду в машину, но включать ее не стала, чтобы, чего доброго, это не превратилось в мои повседневные обязанности. У меня и своих хватает.

Я вернулась в свою комнату, достала планшет и посмотрела, что происходит в здании Центра изящных искусств. Там все было спокойно, посторонних не было, вахтер бодрствовал, прохаживаясь по холлу туда-сюда.

У Родионовых работал телевизор, я тоже решила включить тот, что стоял в моей комнате. Пощелкав пультом, я наконец нашла фильм с участием моей любимой Хепберн, но не Одри, которая почему-то популярнее своей однофамилицы, а Кэтрин. Между прочим, именно Кэтрин Хепберн собрала рекордное количество оскаровских статуэток. Сегодня шла комедия «Филадельфийская история», которую я видела раз пять или шесть, знала наизусть почти все реплики, но готова была смотреть ее снова и снова, причем с любого места. И пусть я уже не смеялась так, как когда впервые смотрела этот фильм, снятый в начале 40-х годов прошлого века, для меня он был эталоном романтической комедии.

Возможно, со стороны моя работа и выглядела как отдых в пансионате с видом на Волгу, но это было не так. Я ни на секунду не расслаблялась, а прислушивалась к каждому шороху в квартире и за ее пределами. Даже самый смешной момент фильма не помешал мне услышать звук в соседней комнате. Оказалось, что Антон вышел там на балкон. Затем он гремел чем-то в столовой, хлопал дверью в ванной, будто проверял, как я буду реагировать на все эти внешние раздражители. Я каждый раз выходила из своей комнаты и, удостоверившись, что все в порядке, возвращалась обратно. После полуночи все звуки стихли, похоже, Родионовы легли спать.

Перед тем как отправиться в ванную, я взяла планшет, чтобы проверить, все ли в порядке в Центре изящных искусств, не готовит ли там кто новый сюрприз для Светланы. Ничего подозрительного я не заметила — никаких проникновений извне не было, и даже вахтер не спал, а сидел за столом и разгадывал сканворды.

Я приняла душ, намазала ушиб чудодейственным бальзамом, благодаря которому все раны на мне заживали очень быстро, и перед тем как лечь в постель, отправилась на кухню, чтобы попить воды. В квартире было тихо, если не считать мерного тиканья напольных часов в гостиной. Вернувшись к себе, я наконец легла, но сон не шел. Я пыталась отгадать, каким будет следующий шаг невидимого противника. Да и кто он такой? Что ему надо от Родионовой? Мария Ильинична была уверена, что от своих угроза исходить не может, значит, это не Макс и не Петя послали Светлане Игоревне цветы с запиской на французском: «Ты будешь есть одуванчики с корня». А может, все дело в здании? Вдруг кто-то хочет банально отжать его у Родионовой? Она сделала из развалюхи конфетку в красивой обертке. Наверное, многие хотели бы сейчас обустроить там свой офис. Конечно, от центра далековато, но зато нет проблем с парковкой. Законным путем выселить оттуда Центр изящных искусств проблематично, надо ждать срока окончания аренды. Но если напугать Родионову как следует, она сама сбежит оттуда, забрав только свои скульптуры. А восстановленные и преображенные ею интерьеры останутся. Не станет же она снимать антикварные двери с петель и разрушать лепнину на потолке? Или станет?

Мои мысли стали путаться, и я провалилась в сон. Трудно сказать, сколько времени я находилась в плену Морфея, но что-то изнутри кольнуло меня, заставив проснуться. Я открыла глаза: было еще темно, но в доме кто-то не спал — были отчетливо слышны шаги то ли в столовой, то ли в комнате Саши, сына Родионовых. Сначала я решила, что это Свету мучает бессонница, но, прислушавшись, поняла, что шаги для нее слишком тяжелы. Антон, подумала я, но потом услышала за стенкой крайне неприятное кряхтенье. На хозяина этой квартиры похоже не было.

Сунув руку под подушку, я достала пистолет, тихонько поднялась с кровати и прямо в пижамных шортах и майке на узких бретельках отправилась на разведку. На полу был расстелен ковер с длинным пушистым ворсом, поэтому моих шагов не было слышно, но вот в одном из ближайших помещений определенно кто-то ступал по паркету. В тот момент, когда я зашла в столовую, в районе хозяйской спальни зазвонил телефон. За застекленной дверью столовой пронеслась чья-то стремительная тень. Похоже, телефонный звонок спугнул непрошеного гостя. Открыв дверь в прихожую, я увидела мужчину, уже занесшего ногу за порог квартиры. В следующую секунду я приставила одной рукой пистолет к его спине, а второй сделала удушающий захват, грозно прошипев незнакомцу прямо в ухо: