АМАНДА: Маленькая серебряная туфелька луны. Посмотри черезлевое плечо, Лора, и загадай желание!

(Лора слегка растерянна, как будто ее только что разбудили.Аманда берет ее за плечо и поворачивает под углом к двери.)

Вот теперь! Теперь, милая, загадывай!

ЛОРА: Что мне загадать, мама?

АМАНДА (ее голос дрожит, иглаза внезапно наполняютсяслезами): Счастья! Удачи!

(Доносятся звуки скрипки, и сцена затемняется.)

Свет падает на площадку пожарной лестницы. Том курит,прислонившись к решетке.

(Образ на экране: Герой средней школы.)

ТОМ: Итак, на следующий вечер я привел Джима к нам домой наужин. Я был поверхностно знаком с Джимом еще в средней школе. В школе Джим былгероем. Он обладал замечательным ирландским добродушием и жизнерадостностью, ивнешностью прилежно отполированной фарфоровой чашки. Казалось, он постояннодвижется в луче света. Он был звездой баскетбола, капитаном дискуссионногоклуба, президентом выпускного класса и песенного клуба, и пел мужские партии вежегодных небольших операх. Он передвигался только бегом или вприпрыжку, иникогда не ходил шагом. Казалось, что он вот-вот преодолеет загон тяготения. Вюности он продвигался вперед с такой скоростью, что вполне логично было быожидать, что к тридцати он достигнет Белого Дома и никак не меньше. Но видимо,помехи усилились после окончания школы в Солдане. Его скорость заметноснизилась. Спустя шесть лет после школы он занимал должность немногим вышемоей.

(Образ на экране: Конторский служащий)

С ним одним в магазине я был в приятельских отношениях. Онценил меня как человека, помнящего о его былой славе, бывшего свидетелем егобаскетбольных побед и завоеванного Серебряного кубка в соревнованиидискуссионного клуба. Он знал о моем секретном обыкновении уединяться вумывальную комнату, когда торговля в магазине шла медленно, и трудиться надстихотворениями. Он называл меня Шекспиром. И хотя другие парни в магазинесмотрели на меня с подозрительной враждебностью, Джим относился ко мне сюмором. Постепенно его отношение повлияло на остальных, их враждебностьсмягчилась, и они стали улыбаться мне, как улыбаются глядя на собаку странноговида, рысцой перебегающей дорогу в отдалении.

Я знал, что Джим и Лора были знакомы друг с другом вСолдане, и слышал как Лора восхищенно отзывалась о его голосе. Я не знал,помнит ли ее Джим или нет. Насколько Джим блистал в школе, настолько Лораоставалась в тени. Если он и помнил Лору, то не как мою сестру, ибо когда япригласил его на ужин, он широко улыбнулся и сказал: «Ты знаешь, Шекспир, яникогда не думал, что у тебя есть родня!»

Ему предстояло это обнаружить…

(Надпись на экране: «Звук приближающегося шага»)

(Фигура Тома затемняется, и свет появляется в гостинойВингфилдов – нежный лимонный свет. Пятница, около пяти часов вечера, времяпоздней весны, которая появляется, «рассыпая по небу стихи.»)

(Готовясь к приходу визитера, Аманда работала как турок.Результаты впечатляют. Новый торшер с розовым шелковым абажуром стоит на своемместе, цветной бумажный фонарик прикрывает разбитое крепление люстры напотолке, на окнах новые вздымающиеся белые шторы, на стульях и диване яркиеситцевые чехлы, впервые появляется пара новых диванных подушек. На полу вбеспорядке разбросаны открытые коробки и папиросная бумага.)

(Лора стоит посреди комнаты, подняв руки, пока Аманда присевперед ней с благоговением и обрядовой торжественностью поправляет складки на ееновом платье. Платье окрашено и создано по памяти. Волосы Лоры уложеныпо-другому; нежесткая прическа ей больше к лицу. В Лоре открылась хрупкаянеземная прелесть: она похожа на задетое светом прозрачное стеклышко, соскоротечным блеском, нереальным, преходящим.)

АМАНДА (раздраженно): Почему ты дрожишь?

ЛОРА: Мама, ты заставила меня так волноваться!

АМАНДА: Из-за чего это я заставила тебя волноваться?

ЛОРА: Из-за всей этой суматохи! Ты превращаешь это в событиетакой важности!

АМАНДА: Я не понимаю тебя, Лора. Ты же не можешьдовольствоваться тем, что просто сидишь дома, и тем не менее, как только япытаюсь что-нибудь устроить для тебя, ты как бы противишься этому (Она встает.)Посмотри на себя! Нет, погоди! Погоди минутку – у меня идея!

ЛОРА: Что такое?

(Аманда достает две пуховки, заворачивает их в платки изасовывает Лоре за пазуху.)

ЛОРА: Мама, что ты делаешь?

АМАНДА: Они называют это «Веселыми Обманщиками»!

ЛОРА: Я не стану их носить!

АМАНДА: Станешь!

ЛОРА: Зачем мне это надо?

АМАНДА: Потому что, если быть жестоко откровенной, у тебяплоская грудь.

ЛОРА: Выглядит так, как будто мы подстраиваем западню.

АМАНДА: Все симпатичные девушки это западня, симпатичнаязападня, и мужчины именно этого от них и ожидают.

(Надпись на экране: «Симпатичная западня.»)

А теперь взгляни на себя, молодая леди. Ты никогда не будешькрасивей, чем сейчас. (Она отходит назад, чтобы полюбоваться Лорой.) Теперь мненадо привести в порядок себя. Ты удивишься, увидев как выглядит твоя мать!

(Аманда проходит сквозь портьеры, весело напевая. Лорамедленно подходит к длинному зеркалу и пристально и сосредоточенно смотрит насебя. Ветер медленно и грациозно всколыхнул вовнутрь белые шторы, издавая тихийпечальный вздох.)

АМАНДА (откуда-то из-за портьер): Еще не слишком темно.

(Лора медленно поворачивается у зеркала с беспокойнымвзглядом.)

(Надпись на экране: «Это моя сестра. Встречайте ее смузыкой!» Играет музыка.)

АМАНДА (смеясь, все еще невидима): Я покажу тебе кое-что. Япроизведу эффектное появление!

ЛОРА: Каким образом, мама?

АМАНДА: Облеки свою душу в терпение – и ты увидишь! Я возвратилак жизни кое-что из этого старого сундука. В конце концов, мода не так ужсильнопеременилась… (Она раздвигает портьеры.) А взгляни на свою мать! (На нейдевическое платье из желтоватого муслина с голубым шелковым поясом. У нее вруках букет нарциссов – историяеемолодости почти ожила. Теперь она лихорадочноговорит): В этом платье я вела кадриль. Дважды выигрывала кекуок[15]в Сансет Хилле, одевала его однажды весной на Губернаторский Бал в Джексоне!Видишь, Лора, как я скользила по залу? (Она приподнимает юбку и семенящимишагами проходиться по комнате.) По воскресеньям я одевала это платье для моихвизитеров! Оно было на мне в тот день, когда я встретила твоего отца… Всю тувесну у меня был малярийный жар. Смена климата Восточного Теннесси на климатДельты – ослабила сопротивляемость. Все это время у меня была небольшаятемпература – не достаточная, чтобы быть опасной – но достаточная, чтобысделать меня неугомонной и легкомысленной! Приглашения сыпались – праздники повсей Дельте! «Оставайся в постели,» говорила мама, «у тебя жар!» – но я простоне могла. Я принимала хинин, но все ходила и ходила! Вечера, танцы! После обедадлинные, длинные прогулки на лошадях! Пикники – чудесно! Так чудесно, этапровинциальная природа в мае – вся в кружевах кизила, буквально затопленанарциссами! В ту весну я сходила с ума от нарциссов. Нарциссы стали моимабсолютным помешательством. Мама говорила, «Милая, у нас нет больше места длянарциссов.» А я приносила еще. Как только я их где– нибудь замечала, яговорила, «Остановитесь! Остановитесь! Я вижу нарциссы!» Я заставляла молодыхлюдей помогать мне срывать нарциссы! Это стало курьезом, Аманда и ее нарциссы.В конце концов, не осталось ни одной вазы, куда можно было бы их поставить, всевозможные места были заполнены нарциссами. Нет ваз? Хорошо, я сама буду держатьих! И тогда я – (Она останавливается перед портретом. Играет музыка.) встретилатвоего отца! Малярийный жар, и нарциссы, и потом – этот – парень…. (Оназажигает розоватую лампу.) Надеюсь, они доберутся сюда до того, как начнетсядождь. (Она пересекает комнату и ставит нарциссы в вазу на столе.) Я далатвоему брату немного лишних денег, чтобы он и Мистер О'Коннор могли взятьтаксомотор домой.