Ваня слушал, раскрывши рот — вот значит что! Вот значит как! Всё — было, ходили они за невидимым мелом!!! Только Шишку после той поездочки тяжелёшенько пришлось, куда тяжельше, чем Ване! Он только воспаление легких схватил, а домовик плоти лишился… Теперь, небось, опять десять лет не покажется… Нет, не десять уже — а восемь… В 2003–м году можно будет постеня звать!.. Дак Ваня к тому времени уж парнем станет… А сейчас‑то — что им делать?!

А десантница отложила тут вышиванье свое и брякнула:

— Василиса Гордеевна, зажилась я у вас… К тетке мне пора, уж вы простите меня, ежели что не так…

«К тетке… — Ваня‑то головой про себя качает. — Вот ведь вруша!»

А бабушка гуторит:

— Ну что ж — силком удерживать не стану! Езжай! Когда ехать‑то надумала?

— Да, может, завтра–послезавтра… Вот дошью узор — и поеду…

— Ладно, коли так.

Скрылась Василиса Гордеевна в своей боковой горенке, а после выходит да несет убрус, вышитый прошлой зимой! Растряхнула бабушка долгое полотенце, так что волнами оно пошло, и последняя волна до Стеши докатилась… Схватила девочка полотеничные концы, а два других — у бабушки в руках.

— Это тебе, — Василиса Гордеевна говорит, взмахнула своим краем, отпустила концы — и полотенце к девочке прилетело. — Раз ты така любительница вышиванья оказалась… Думаю, найдется местечко в твоей котомке для убруса‑то!

Стеша‑то сказала про отъезд, а Ваня не смог… И потянулись для мальчика томительные часы. И не спится ему, и не естся ему! Как бабушке сознаться в своем намерении идти незнамо куда! А десантница знай потихоньку собирается, платье‑то новое нагладила — опять надела, свое барахло в вещмешок сунула. Спрашивает у Вани, чего, де, такой кислый…

— А того, — Ваня отвечает, — не знаю, как бабушке сказаться… А не сказавшись, не хочу уезжать! Так вот и не знаю, как мне быть?!

Стеша пристально поглядела на него: нет, вроде не струсил, и кивнула, иди, де, за мной.

Десантница рюкзак схватила, шаньгу в рот сунула — и на сеновал полезла, Ваня — следом. Едва Мекешиных рогов избегли — мстительный козел преследовал теперь девчонку, так и сторожил по‑за углами, несколько раз уж доставалось ей от него.

Уселись на сене — Стеша и говорит:

— Сейчас совет получишь, как поступить…

Ваня в недоумении — зачем за советом так высоко надо было лезть, могла бы и внизу совет свой дать. А Стеша раскрыла рюкзак, выдернула из него куклу и, не глядя на Ваню, пристроила игрушку между ним да собой, потом недоеденную шаньгу протянула мальчику и велит кукле дать. Ваня руками замахал, не буду, де… Еще чего — в куклы с собой играть заставляет! Девочка тогда сама разломила шаньгу — и кусок кукле сунула… И тут… Ваня глазам своим не поверил: распялился кукольный рот — и шаньга туда провалилась! А вслед за тем — куклячьи глаза загорелись, как уголья, вроде даже кожа на облезлых щеках порозовела… Ваня отскочил подальше. А Стеша ему:

— Не бойся! Иди сюда…

И начала с той куклой разговаривать:

— Куколка Леля, покушай, да Ваниного горя послушай… А горе у него такое… Мы… на Кавказ хотим податься, так вот он не знает, говорить бабушке про это или нет… Не сказать — нельзя, и сказать — нельзя, а ну как не отпустит! А мне без него пути‑то не будет… Так вот, что ему делать?

И кукла тут плохо ли, хорошо ли, но — заговорила! И дала такой ответ:

…Он заране

Писать ко прадедам готов

О скорой встрече…

Ваня глаза выпучил! А Стеша, погладив куколку по головке, сказала:

— Молодец, Леля!

И Ване:

— Видишь — всё ясно: напишешь письмо, и в письме всё объяснишь! Дескать, скоро вернусь… Она у меня умница! — и, опять погладив куклу по свалявшимся волосенкам, нацепила на нее шляпу с маковым цветком.

Ваня долгонько молчал, потом спросил, кивнув на полезную игрушку:

— Это они тебе дали?

— Кто?

— Ну, эти… разведчики наши!

— Ну… да! — Стеша отвечает, и — оживилась: — Слыхал, небось, и авторучки такие бывают, которые ядом плюются, и зонтиком можно до смерти уколоть. Наши не то еще придумают!

— Вот–вот! — Ваня поддакивает. — Ты через куклу связь с ними держишь, да? Внутри рация упрятана? Дайко! — и собрался у куклы голову свинтить, но девочка не дала — отняла куколку.

— Даже и не думай! — орет. — Там очень капризное техническое устройство, сломаешь еще…

— А можно я сам что‑нибудь спрошу?.. — Ваня тогда.

— Ну, спроси, — Стеша протянула куклу. — Но учти, она стихами только отвечает. Чтобы врагов запутать…

— Понятно!

— И у ней только про серьезное надо спрашивать…

— Хорошо.

Ваня уж знал, про что спросить!.. Поглядел на Стешу и попросил ее удалиться, дескать, у меня секретный будет вопрос… Десантница нахмурилась:

— Уж не про меня ли расспросить хочешь? Так учти — я засекреченный агент, она тебе про меня ничего не скажет…

— Нужна ты мне! — Ваня ей полушутливо. — Про другое совсем хочу узнать…

— Ну, смотри!

И когда девчонка убралась с сеновала, Ваня, дав куколке остатки шаньги, умильно сказал:

— Куколка Леля, покушай, да моего горя послушай… Понимаешь, у меня нет отца–матери, то есть мать‑то я, кажется, нашел, да… Да толку‑то от нее!.. Конечно, мне у бабушки хорошо, даже очень хорошо, но… Узнать я хотел, а отец мой он… где‑нибудь есть? Жив, нет ли? И… знает ли про меня?

Взгляд куколки стал живым, рот открылся, и она пропела дребезжащим голоском:

Спи, младенец мой прекрасный,

Баюшки–баю.

Тихо смотрит месяц ясный

В колыбель твою.

Стану сказывать я сказки,

Песенку спою;

Ты ж дремли, закрывши глазки,

Баюшки–баю.

По камням струится Терек,

Плещет мутный вал;

Злой чечен ползет на берег,

Точит свой кинжал;

Но отец твой старый воин,

Закален в бою;

Спи, малютка, будь спокоен,

Баюшки–баю.

Ваня пристально смотрел сквозь стекло на дорогу, думая, что вот–вот он отправится по ней — а куда?.. Сердечко‑то понывало… Ох, тяжко будет без Шишка!.. Там, в горах‑то, люди серьезные, скорей всего, и не посмотрят, взрослый ты или не взрослый, у них один разговор: голова с плеч — и всё тут!..

Собраться‑то недолго — он уж давно наметил, что сложить в котомочку, и деньги у него были какие–никакие… Бабушка давала иной раз на мороженое, а он морожено‑то не ел, деньги в свинью–копилку складывал. На часы копил. Теперь денежки‑то и пригодились! Но на два билета, конечно, не хватит. Да Стеша сказала, так, дескать, поедем, зайцами… А насчет часов: есть у десантницы часы–те, ежели что — какое время на дворе, он уж узнает!..