— Он много чего охраняет, — отозвался охранник, скаля улыбку. — И кого.

Поддерживая Машу под локоток, Павел проводил ее к крайнему уютному столику, расположенному недалеко от эстрадного подиума, где располагались музыкальные инструменты. Музыкантов пока не было — музыка лилась из мощных динамиков музыкального центра. Несколько столиков уже занимала местная публика, с виду все приличные люди.

Официант помог Маше сесть, вручил им папки с меню. Маша, как ребенок, испуганно глядела на богатый интерьер и совсем не читала меню. Павел быстро скользнул взглядом по ценам — приемлемые, можно не мелочиться.

— Тебе помочь?

Маша улыбнулась, захлопнула меню:

— Да, пожалуйста.

Павел сделал заказ, только вместо вина Маша попросила розового шампанского. Официант тихо ушел, оставив их смотреть друг на друга.

— Ты красивая, — сказал Павел, представляя, как было бы здорово уже сейчас сорвать с нее это платье, развернуть лицом к стене и с надсадным оттягом овладеть, неторопливо и глубоко. Но придется ломать комедию, есть и пить, танцевать, ждать, словно притаившийся хищник на охоте, когда она захмелеет, незаметно переводя разговор в скользкое русло пошлых намеков.

— Что еще скажешь? — Маша улыбнулась.

— Ты очень красивая.

— Скажи, что ты хочешь меня… — Она замолчала и выразительно качнула головой. — Да?

— Я нормальный мужчина. Конечно, я тебя хочу. Было бы странно, если бы я тебя не хотел. — Павел смутился от ее прямого вопроса. Что-то слишком рано они перешли к главной теме.

— Понятно. — Маша хмыкнула.

— Что, нельзя?

— Посмотрим.

Официант неслышно их обслужил, расставив на столе закуски и салаты, наполнил бокалы шампанским, опустил бутылку в ведерко со льдом и, пожелав приятного аппетита, ушел.

Они подняли бокалы.

— За нас! — Павел посмотрел Маше прямо в зрачки ее голубых с поволокой глаз.

— И за удачу! — отозвалась она.

Они тихонько стукнулись бокалами. Маша залпом выпила газированное вино. Павел только пригубил.

— Не люблю шампанское. Я налью себе водки. Хорошо?

— Хорошо.

Он наполнил рюмочку из пузатого графинчика, опрокинул водку в рот, обжег небо и сразу закусил салатом.

— У тебя было много мужчин? — спросил он в лоб. Разговор пошел прямой. Он решил не вилять.

Маша не удивилась вопросу, пожала плечами, подцепив вилкой пластик осетрины, съела.

— Налей мне еще шампанского.

— С удовольствием. Он наполнил бокал.

На этот раз она выпила только половину.

— Так как с мужчинами?

Он вдруг подумал, что она может оказаться девственницей, у которой задвиг отдаться мужу только после бракосочетания, и тогда его мечте о жаркой неделе секса с юной аппетитной красоткой придет конец. И тут же он успел подумать, что все равно стоило бы ее соблазнить, а потом и жениться. Такая приятная девушка, и вдруг его супруга — все управление от зависти изойдется, а потом он будет пропадать на работе ночами, а ее в это время начнут посещать разные «супербои», и у него в управлении появится кличка Олень. Будет прекрасная оперативно-следственная парочка — Мишка Соболев и Пашка Олень.

— Что сразу погрустнел? — Маша улыбнулась. — Давай еще выпьем.

— Давай.

Он налил себе водки, и они выпили, принялись есть, поглядывая друг на друга и улыбаясь.

— Не знаю, может, тебя это разочарует, но у меня были мужчины… Сейчас девушки рано теряют девственность, — сказала Маша, вытирая рот салфеткой. — Вкусно все. Да?

— Вкусно.

Павел тут же признался себе, что мечта о скорой женитьбе и перспектива стать оленем рассыпались. Тут же подумал, что, если Машу драл не полк, и не батальон, и не микрорайон, в котором она проживает, он был бы не прочь закрутить с ней по-серьезному.

— Почему ты меня спросил про мужчин? Я ведь не интересуюсь, были у тебя женщины или нет, — сказала Маша.

— Было бы странно, если бы я, дожив до тридцати пяти лет, остался девственником.

— Ты не был женат?

— Как-то не получилось. А у тебя много было «друзей»?

— Зачем тебе это?

Павел пожал плечами:

— Может, у меня серьезные намерения.

— Хм. Веришь тому, что говоришь?

— Я серьезно.

Маша убрала фривольную улыбку, протянула ему пустой бокал:

— Наполни. Какой ты неловкий кавалер. Совсем не умеешь ухаживать за дамой.

— Прости. За что будем пить?

— За все хорошее. Знаешь такой тост: чтобы всегда стоял и деньги были?

— Это мужской тост.

— И женский тоже.

Павел налил себе водки, они чокнулись, выпили. Маша расправила льняную салфетку на коленях, оглянулась — сзади слишком шумела усевшаяся недавно компания из четырех развязных молодых людей. Они или только вышли из мест заключения и считали себя королями жизни, или активно готовились к посадке, презирая все правила поведения в общественных местах.

— Мой ответ может что-то изменить?

— Посмотрим.

— У меня как бы и было, и не было серьезных отношений.

Павел понял, что Маша захмелела и собралась поделиться наболевшим.

— Полгода назад у нас работал один санитар — Орухов, сутулый такой тип, худой, вечно плохо выбритый. Он бритый был, но неаккуратно. Под потолок рост. У самого в уме не все в порядке. Он любил выпить и покалякать. Я как-то дежурила по этажу, устала чертовски. Он меня и соблазнил выпить. Мы забрались в кладовую, сели на пол, среди швабр, ведер, тряпок. Стали пить водку или спирт разведенный. Он о чем-то бубнил, неинтересно так. Я ему о своих делах лопотала — уже пьяная, без закуски же пили. Потом дурно сделалось — плохо все помню. Но нас застукал наш главврач. Орет, стоит над нами, а я не пойму, в чем дело? Потом в мозгу что-то щелкнуло, сознание прояснилось, смотрю — ба, я лежу на полу согнутая, колени в лицо упираются, и Орухов меня пялит, не останавливается — кончить спешит, скотина. Хорошо, главврач двинул его ногой, а то вкатил бы полную порцию… Короче, главврач дал ему ногой в спину. Орухов выгнулся от боли и вскочил. У него такой член! Членище! Мне аж дурно стало, что такое бревно во мне елозило. Член у него покачивается еще, я на полу лежу, встать хочу, чтобы трусы надеть, халат запахнуть. И тут Орухов с криком выпустил струю (до сих пор меня передергивает от омерзения!) — и прямо главврачу на брюки. Тот взвизгнул, стал Орухову в морду кулаки совать, в кровь все разбил. Орухова с треском уволили, а со мной дело замяли — главврач пару раз в неделю, если у него стоял, обрабатывал меня в своем кабинете через презерватив, но меня это никогда не возбуждало. Я до сих пор не знаю, насколько это приятно — заниматься сексом.