И снова Висконти обычным для него окружным путем выступил против Папы. Пиччинино появился в Романье, где в нескольких городах стал призывать к восстанию против папской власти, негодуя по поводу обхождения с ним герцога и заявляя о намерении основать независимое государство. Затем, когда эта цель была достигнута, он обнародовал некий манифест, с тем чтобы Папа оклеветал его, сочтя его предателем своего любимого хозяина, после чего отдал города в руки Висконти. Эта уловка, характерная для извилистой дипломатии того времени, показывает, как превосходно подходил Пиччинино для службы у Филиппо Мария. Папа и флорентийцы послали за Сфорца, который недолго колебался, прежде чем поднять оружие против приближенного своего будущего тестя. В 1439–1440 годах в беспокойном регионе на границе Бергамо и Брешии проходила дуэль между двумя великими кондотьерами, которая стала одной из самых интересных страниц в анналах военных столкновений такого рода. Она замечательно и подробно описана Рикотти в его «Истории отрядов удачи в Италии».

Сфорца командовал венецианцами, Пиччинино — миланцами. Война началась с решительных усилий Сфорца, направленных на снятие осады Брешии. Его действия оказались столь удачными, что Пиччинино решил, что единственный способ расстроить его планы — перебросить свои войска к Вероне и попытаться захватить ее врасплох. Действуя со свойственным ему проворством и используя полученную от дезертира информацию, он овладел городом раньше, чем стало известно о том, что его войско покинуло лагерь. Но Сфорца нельзя было превзойти. Несмотря на то что уже был конец ноября, он убедил своих людей последовать за ним. Ночью они по глубокому снегу отправились с северного берега озера Гарда через горы. Многие из его воинов отморозили пальцы на руках и ногах, но все же им удалось взобраться на возвышающуюся над Вероной гору Кьюзе, что, учитывая тяжесть их доспехов, было рискованным предприятием. Они достигли Вероны спустя три дня после того, как ее захватил Пиччинино; веронский замок все еще оставался в руках венецианцев. Они атаковали отряды миланцев, застигнув их на улицах города, и нанесли им сокрушительное поражение, оттеснив их на мост, рухнувший под их тяжестью. Сфорца захватил две тысячи пленных. Но Брешия все еще находилась в осаде.

Пиччинино снова появился в Умбрии и попытался подражать Сфорца, захватив Перуджу, но население его родного города «предпочло почитать его как соотечественника, нежели ненавидеть как тирана», поэтому они с щедрыми подарками отправили его прочь. Вскоре после этого он потерпел в ожесточенной битве тяжелое поражение от Микеле Аттендоло, но как только были освобождены две тысячи пленников, лишенных в соответствии с традицией оружия и коней, он, вовсе не печалясь о своих потерях, смог отправиться в Ломбардию, чтобы атаковать Сфорца. Оказавшись в тылу у миланцев, он быстро обеспечил своих людей снаряжением и пополнил запасы и денежные резервы за счет массового грабежа. Затем он снова направился в район Брешии. Здесь он действовал весьма успешно (1441 г.), несмотря на численное превосходство отрядов Сфорца, который имел в своем распоряжении всю мощь Венеции. В конце концов ему удалось поставить Сфорца в очень невыгодное положение. Венецианцы осаждали Мартининго, но Пиччинино захватил все подходы к городу и полностью перекрыл их пути снабжения. Фактически Сфорца был в его руках.

И все же в этот решающий момент Пиччинино потерпел неудачу, точно так же, как это прежде случалось с Браччо и его сторонниками, поскольку им недоставало того здравого смысла, который никогда не изменял Сфорца. Подобно большинству его братьев-кондотьеров, Пиччинино мечтал обладать собственным городом, который стал бы для него укрытием в преклонные годы. Он слишком мало понимал Висконти и выбрал именно этот момент, когда вся армия Венеции была полностью в его руках, чтобы заявить герцогу о том, что после многих лет службы он все еще не имеет даже клочка земли себе на могилу, и захотел, чтобы Филиппо Мария отдал бы ему такой крупный город, как Пьяченца. Это была бы скромная награда за его долгую службу, добавил он, и победа или поражения зависят от того, будет ли она ему обещана. Трое других кондотьеров, состоявших на службе у герцога, изложив те же условия, отправили ему схожие требования.

Висконти сразу же забил тревогу и прибег к своей излюбленной политике лавирования. Он предпочел потерпеть поражение, нежели позволить одному из своих военачальников думать, что он достаточно силен, чтобы диктовать ему свои условия. С большой поспешностью он отправил своего посланника к Сфорца, попросив того назвать приемлемые для него условия, предлагая ему вдобавок к Кремоне все города, завоеванные Пиччинино, и, кроме того, свою дочь, Бьянку Марию. Теперь ей исполнилось шестнадцать, а обещанному ей жениху стукнуло сорок. Затем тот же посланник отправился к Пиччинино с приказом немедленно прекратить военные действия. Горько раскаявшись в своей ошибке, тот попытался протестовать, но был вынужден подчиниться. Венецианцы, разумеется, с восторгом восприняли известие о мире.

И снова Сфорца поддался на уловку герцога, но на этот раз он по меньшей мере на один шаг продвинулся к той цели, которую никогда не упускал из виду. Филиппо Мария более не осмеливался откладывать обещанный брак. Бьянка Мария направилась в Кремону со своей матерью. Венчание состоялось в церкви Св. Сигизмунда неподалеку от города. Эскорт Сфорца состоял из трех отрядов, набранных из числа его приближенных, среди которых были все офицеры его войска. Новобрачные въехали в Кремону в атмосфере всеобщего ликования. В этом небольшом городке, ярко украшенном по случаю праздника, были устроены пиршества и другие торжественные мероприятия, включая турниры, так что, по выражению Симонетты, сами стены города, казалось, излучали восторг. На алтарной иконе работы кремонского живописца Джулио Кампи, созданной им не ранее 1450 года, новобрачные изображены вместе со Св. Сигизмундом, который подводит их к Деве Марии, ожидающей рождения младенца. Сфорца получил еще один город, Понтремоли, в качестве приданого Бьянки Марии. Это был важный приграничный пункт, где правление воина было наилучшим вариантом.

Кремона всегда занимала особое место в сердце Бьянки Марии, так же как и она сама в сердцах здешних горожан. У нее были основания любить этот город, ибо их брак оказался счастливым. Сфорца многим был обязан своей жене, с чем охотно соглашался, заявляя, что у него есть множество причин благодарить Господа, но величайшим для него благословением стала его несравненная супруга. Долго оставаясь пешкой в политической игре своего отца, она была обещана сразу двум претендентам, но она, говорят, ни о ком, кроме Сфорца, не хотела и слышать. Ее влияние в Милане было не меньшим, чем у ее мужа. Более того, она во всех отношениях соответствовала роли жены воина. Психическая неуравновешенность Висконти не была ей свойственна; напротив, она была грозной вираго, оставаясь при этом настоящей женщиной. Войска относились к ней с благоговением, и она нигде не бывала так счастлива, как среди них; но, опасаясь сплетен, она посещала военные лагеря только в исключительных случаях. Однажды Бьянка Мария прибыла к осажденному городу, когда ее муж из-за проливного дождя уже подумывал снять осаду. Она сама навела на цель два новых орудия и отдала приказ стрелять из них днем и ночью, в результате чего стены города вскоре обрушились в ров и население предпочло сдаться. Позднее, когда Сфорца уже стал герцогом Милана, замок Монца оказался захвачен повстанцами. Бьянка Мария решила не беспокоить своего мужа, сражавшегося в Брешии, но, приказав всем верным ей гражданам следовать за ней, она отправилась туда во главе пешего отряда. Ее появление было столь действенным, что Монца немедленно капитулировала.