— Слушаю вас, мой господин, — сказал Джейрен, пытаясь не выдавать своих симпатий, не забывая, что перед ним человек, давший присягу королю. — Чего хочет от меня член Совета Дарэка?

Старик наклонился вперед, прижимая к груди одеяло.

— Монастырь Святого Джиллиана. На северном побережье, около десяти миль к западу от Эристона.

Джейрен уставился на Джессингера, ничего не понимая. Неожиданная смена темы сбила его с толку.

— Что?

— Там находится принцесса Атайя.

В комнате водрузилась мертвенная тишина, нарушаемая лишь неровным дыханием графа. Сердце Джейрена чуть не выпрыгнуло из груди от радости, он тотчас забыл все невзгоды минувшего дня. И все же попытался усомниться, потому что выслушал немало ложных слухов. Тщетно, слова Джессингера подействовали на него словно заклинание, пробудившее надежду, и дух его воспарил столь высоко, как ни разу за последнее время.

— С чего мне вам верить? — спросил он, пряча эмоции за наигранным скептицизмом. Джейрен выпустил из руки светящийся шар, который повис в воздухе сам по себе, и приблизился впритык к старику. — Во время нашей последней встречи вы намеревались забрать Атайю на суд. Откуда такой дружеский жест?

— Я рискую жизнью, разглашая место пребывания принцессы, тем более вам. — Старик взволнованно сжимал одеяло. — Поэтому я не стал искать вас в… в овчарне, о которой весьма наслышан. У ваших людей нет причин меня любить… к тому же я боялся, что меня увидят с вами. Поскольку мы раньше встречались, то я решил, что вы дадите мне шанс помочь вам.

— Очень трогательно, — отметил Ранальф с явным сарказмом, — но если вам так чертовски сильно захотелось спасти Атайю, то зачем связываться с нами, сделали бы все сами.

Джессингер начинал терять самообладание.

— Я сначала так и собирался поступить, но мне в монастырь не пробраться, по крайней мере инкогнито. Он стоит на границе с моим графством, и настоятельница знает меня лично. А вы… вы владеете магией! Можете становиться невидимыми. Так говорил король, и… — Тут он не выдержал, глаза лихорадочно метались с Джейрена на Ранальфа. — О, пожалуйста, — продолжил Джессингер, — молю вас, отправляйтесь в монастырь Святого Джиллиана и убедитесь в правдивости моих слов.

— И попасться в сети, которые вы для меня расставили? — возразил Джейрен. — Я уже знаком с королевской засадой. Она могла стоить мне жизни.

Ему было нелегко изображать рассерженную жертву, ведь недоверие давно улетучилось.

Кайтский лорд все теребил одеяло костлявыми пальцами.

— Ради Бога, вы должны мне поверить. Я присутствовал на суде Атайи. Я знаю, где она.

В душе Джейрен искренне верил ему, но внешне казался непоколебимым. Еще рано.

— Тогда почему вы не помогли принцессе три месяца назад, когда ее туда везли? Зачем столько ждать? — Джейрен сверкал глазами, в которых отражался красный огонь шара, словно из преисподней. — Сожалею, мой господин, но вам придется дать мне более четкие объяснения, чем добрые побуждения.

Джейрен закрыл глаза.

Добрые побуждения. Пусть хоть раз этого будет достаточно…

Ранальф посмотрел на старика.

— Слышал? — злостно гаркнул он.

Джессингер рассеянно нащупал на шее кулон, серебряный диск сверкал на серой льняной рубашке. Печальные глаза, казалось, были далеко.

— Я… не человек дела, сэр. Мне трудно это признавать. Раньше я надеялся, что вы найдете ее с помощью магии и спасете, что мне не придется вмешиваться. Но время шло, а новостей о побеге не поступало… Просто я не мог больше сидеть сложа руки.

Он замолчал, над чем-то задумавшись, затем поднял голову со вновь приобретенной уверенностью.

— Если вам станет легче, то можете проникнуть в мои мысли и убедиться, что я говорю правду. Я знаю, вы это умеете; Кельвин часто пользовался своими способностями, когда советники давали ему присягу.

Джейрен заморгал от удивления и полностью поверил лорду Джессингеру, который готов пройти пробу волшебством.

— Как желаете, — ответил он.

Проверка на ложь должна быть проведена в любом случае, захотел бы того граф или нет. С его согласия будет легче обоим.

Джейрен попросил его лечь и закрыть глаза; затем попытался проникнуть в мозг и прочесть то, что там хранится. Сначала было небольшое сопротивление, что естественно для человека, не привыкшего к подобным пробам, но вскоре оно рухнуло, словно стена, в которую метнули первый камень во время осады.

Затем все сокровенные мысли предстали перед магом как на ладони: целый поток эмоций, через которые прошел советник. В этом человеке не было скрытности, душа распахнулась настежь для осмотра, только старые раны и новая искра, что вспыхнула недавно.

В головокружительной смене образов часто мелькала темноволосая девушка с чарующими глазами, юная и полная жизни. Сначала она шла по саду, пестревшему розами, под руку с восхитительным молодым дворянином, кому еще не исполнилось двадцати. Они не могли друг от друга глаз оторвать. Затем картина сменилась, та же девушка, несколько встревоженная: в ней начала расцветать природная сила. Однако бутону не суждено было раскрыться, и Джейрен опять увидел розы, на сей раз в букете, который она несла на таинство отпущения грехов. Потом сокрушенный горем юноша собирал лепестки с пола часовни и плакал над ними.

Изображения сопровождались бурей эмоций, после того ужасного дня над ним нависло бремя тщетности всего, бремя знания, что нет смысла ни сражаться, ни жить. Если девушку такой красоты и духовности можно убить во имя бога, то к чему все его порывы? Остается протянуть отпущенные годы и умереть — соединиться с возлюбленной в смерти, раз не получилось при жизни.

Джейрен осторожно разорвал связь, дрожа от силы их взаимодействия. Он увидел, что по глазам лорда катятся слезы, и понял, что сам сейчас расплачется. После увиденного ему стало немного стыдно, собственные мучения вдруг показались не такими уж злосчастными. Хоть Джейрен и опасался за жизнь Атайи, у него оставалась надежда найти ее живой, привезти в Кайбурн и жениться. У человека, калачиком свернувшегося перед ним, такой надежды не было.

— Вот видите? — тихо проговорил Мозель, всхлипывая. Он открыл кулон и прикоснулся к выцветшему лепестку, поднятому с пола часовни столь много лет назад. — Я утратил все, когда потерял Розу. Недавно, когда Кельвина заинтересовали старые законы о лорнгельдах, я поверил, что все изменится, что другим не придется страдать так, как мне. После смерти короля мои упования развеялись, но тут появилась его дочь и продолжила дело отца. А теперь… — он медленно покачал головой, — я не отступлюсь, покуда в моих силах освободить ее и вернуть на прежнюю дорогу. — На лице Джессингера мелькнул страх, и он вцепился в кулон, словно черпая из него мужество. — Кайт ждут тяжелые времена. Лорнгельдам — и их сторонникам — будет нужен лидер. Им будет нужен кто-то из Трелэйнов.