– А штопор есть? – спросила она.

– Поищи, – ответил я, не останавливаясь.

– Я уже искала. А ручка есть?

Я слез со Светы, достал из-под кровати пакет с барахлом и вытряхнул содержимое на пол. Среди этого хлама была перьевая ручка Parker, которую я купил сегодня утром в порыве потребительской истерии.

– Держи.

Марина протолкнула пробку внутрь горлышка. Я хотел вернуться к Свете. Но та уже подошла к столу. У меня упал. Я стянул болтающийся презерватив и швырнул через плечо. А девицы начали есть. И ели они так, будто голодали до этого несколько дней. Запихивали в рот бутерброды, помидоры, чипсы. Запивали всё это вином и пивом. Марина набила полный рот, казалось, что щёки вот-вот лопнут. Некоторое время я глядел на них, потом тоже подошёл и налил водки. Выпил и закусил кусочком хлеба.

– Погоди, мы сейчас, – сказала Марина, тараща от напряжения глаза.

Света вдруг подавилась и закашляла. Крошки полетели во все стороны. Марина постучала ей кулачком между лопаток. Я налил половину стакана газировки и долил сверху водкой, вернулся на кровать и, потягивая коктейль, стал смотреть, как они едят.

– Что у тебя со ртом? – спросила Марина.

– Отвали.

– Сама отвали.

«Может, они подерутся?» – подумал я равнодушно.

Но они не подрались и, закончив есть, пришли ко мне. Я разыскал резинку, натянул по второму разу и пристроился к Марине. Внешне она понравилась мне гораздо больше. Она меня возбуждала. Вскарабкавшись сверху, я заметил небольшой шрам у неё на животе.

– Это что, аппендицит? – спросил я. – Или пырнул кто-то?

– Нет, это от кесарева сечения осталось, – ответила Марина.

Я вошёл в неё. Марина равнодушно глядела в потолок. Света лежала рядом, закинув ногу на ногу. Потом я заметил, что она спит. Мне не давали покоя мысли о кесаревом сечении. Я всё время отвлекался, думая о том, как и когда этот ребенок появился на свет, от кого и вообще жив ли он.

Через час они ушли, захватив остатки еды и выпивки, оставили мне только бутылку пива. Я моментально заснул. Но как следует поспать не удалось. В дверь опять кто-то постучался. Свалившись с кровати, я пошёл открывать. Голова ничего не соображала. Полный туман. Забыв спросить, кто там, я несколько секунд пытался сообразить, как открывается замок. Наконец сообразил. На пороге стояла симпатичная женщина лет сорока.

– Да? – сказал я. – Да?

– Ой, простите, что разбудила, – ответила она, оглядев меня с головы до ног.

– Они уже ушли, – сказал я, трогая помятое лицо.

Я вдруг решил, что эта дамочка ищет Свету и Марину.

– Кто? – спросила она.

– Ну… – Я чуть было не ляпнул: «Проститутки».

– Можно я зайду? – сказала она.

– Да, конечно.

Я пропустил её и закрыл дверь. В руке дамочка держала пакет. Она прошла к столу и достала из него какие-то пластмассовые контейнеры.

– Я вам принесла покушать. Жаркое, салат и курица.

За этот день слишком много всего произошло. Наверное, под конец меня перемкнуло, и я свихнулся. А всё это – галлюцинации.

– Ладно, хорошо, – сказал я, оглядываясь.

Заметил на полу свои брюки и один носок. Когда она отвернулась, я натянул брюки. Я решил ничему не сопротивляться и ждал, что будет дальше.

– Садитесь, – сказала она. – Поешьте.

Я сел и стал есть жаркое. Снаружи оно было холодное, а внутри горячее.

– Знаете, мне немного неудобно перед вами, – сказала она.

– Ничего страшного. Всё хорошо, – ответил я.

– Можно я схожу в туалет?

– Да, конечно.

Она ушла в туалет. Вскоре послышалось журчание. Я оглянулся и увидел, что дверь туалета открыта. Спустя несколько секунд она смыла в унитазе воду и вернулась. Я съел жаркое, потом салат и курицу.

– Как мило, – сказала она. – Я бы хотела погладить вас по голове. Можно?

– На здоровье, – ответил я. – Сколько угодно.

– Нет, пожалуй, я не буду этого делать.

– Как хотите.

– Я забираю контейнеры.

– Они же ваши.

Она сложила контейнеры в пакет.

– До свидания. Спокойной ночи.

Затем она вышла. Я запер дверь, снял брюки и лег на кровать. Уснуть не получалось. К тому же меня стало тошнить. Я долго ворочался, пытаясь найти удобную позу. Потом всё-таки заснул. Мне приснилось, будто бы я иду по улице, а в руках держу тарелку с рисовой кашей. Время от времени я останавливался, чтобы немного поесть. Всё выглядело очень реалистично. Мимо проходили обычные, ничем не примечательные люди. Вскоре я почувствовал лёгкую усталость и решил дальше ехать на автобусе. Он подъехал сразу же, как только я об этом подумал. Двери открылись, и я поставил тарелку с кашей на землю. Я решил, что сначала зайду в автобус, а потом возьму тарелку. Но тут меня опередила старуха в толстом пальто. Она наступила башмаком в тарелку и запрыгнула в автобус, двери тут же закрылись, и он уехал. Я увидел, что рисовая каша стала быстро чернеть и сворачиваться, превращаясь в отвратительную массу.

Сон был тревожный. Он предвещал что-то нехорошее. Так я подумал, когда проснулся. Сердце стучало, некоторое время я лежал на кровати. Было раннее утро. Я чувствовал странное опустошение, так, будто ничего значительного не случилось, а я снова проснулся в своей постели, с Ларой под боком.

Подождав, пока сердцебиение придёт в норму, я встал и немного похмелился. Часы показывали начало восьмого. Я умылся и стал одеваться. Одежда помялась. На брюках появились липкие пятна от пива. На рубашке следы от помады. Я решил пока что не съезжать отсюда. Забрать у Лары паспорт и задержаться тут на пару дней. И за это время чётко решить, что дальше. Куда дальше? Мысль переехать во Владивосток мне уже не особо нравилась. Рвать так рвать, подумал я. Так что двину прямиком в Москву. Доберусь до Артёма, а там возьму билет на ближайший рейс до столицы. Я надел пальто и по привычке проверил все карманы. И тут меня ждало неприятное открытие. Неприятное? Это мягко сказано. Я вмиг покрылся сначала горячим, а потом холодным потом. Из кармана пропали деньги. Вчера, собираясь на гулянку, я положил во внутренний карман пальто приличную пачку, тысяч пятьдесят. И точно такую же пачку положил в карман брюк. Он тоже был пуст. Я обшарил карманы несколько раз подряд. Хоть и знал, что это бесполезно, но ничего не смог с собой поделать. Надеялся, что деньги каким-то образом появятся, когда я засуну в карман пальцы третий раз. Шлюхи меня обворовали. Возможностей почистить мои карманы у них было предостаточно. А ещё эта странная баба с едой, то ли бред, то ли реальность. Она тоже могла меня обворовать. На секунду я представил, как перерезаю им по очереди горло своей бритвой, но облегчения не почувствовал. Мне стало плохо. И страшно. Я боялся зайти в ванную и заглянуть под фановую трубу. Они все заходили туда. А я и не вспомнил, что там лежат деньги. О чем я думал?!