Он отдал ей приказ, ожидая повиновения.

Михаил.

Его имя эхом отдалось у него в голове — голос звучал мягко, сонно и при этом немного весело.

Так я и знала, что ты поступишь по-своему.

Она не сопротивлялась ему, но и не совсем охотно уступила, хотя на ее губах играла улыбка.

Михаил раздел ее, уложил под покрывала. Он обезопасил дверь: сильнейшее заклинание гарантировало защиту даже от самых сильных из его людей, не говоря уже о жалких смертных ассасинах[5]. Он обезопасил окна и поставил те же охранные заклинания везде, откуда можно было проникнуть в комнату. Очень нежно он скользнул губами по ее лбу, а затем коснулся метки на шее, прежде чем ее покинуть.

Когда он вошел в свой дом, все замерли. Селесте неуверенно улыбнулась, положив руку на живот, как бы защищая своего будущего ребенка.

— С ней все хорошо, Михаил?

Он кивнул, благодарный ей за участие. Никто не задал ему ни единого вопроса, хотя он вел себя совсем не так, как всегда. Он сразу перешел к делу.

— Как ассасинам удалось застать Ноэль без защиты?

Все переглянулись. Михаил вдалбливал им: никогда нельзя забывать даже о малейшей детали, способной обеспечить защиту, но спустя годы так легко все забыть, ошибиться.

— Ноэль родила всего два месяца назад. Она так уставала все это время.

Селесте словно извинялась за допущенный промах.

— А Рэнд? Где был он? Почему он оставил изможденную жену без защиты, пока она спала? — Михаил задал свой вопрос негромко, но в голосе звучала угроза.

Байрон, уже попадавший в такую же ситуацию, вскинулся:

— Ты же знаешь, какой Рэнд. Всегда возле женщин. Он отдал ребенка Селесте и отправился на охоту.

— И забыл обеспечить Ноэль надлежащей защитой.

Презрение Михаила было слишком заметно.

— Где он?

Спутник жизни Селесте, Эрик, ответил жестко:

— Он сошел с ума, Михаил. Потребовались наши общие усилия, чтобы с ним сладить, и теперь он спит. Ребенок вместе с ним глубоко под землей. Исцеление принесет пользу им обоим.

— Мы не должны были потерять Ноэль. Михаил отодвинул свое горе в сторону, сейчас не время.

— Эрик, ты сможешь держать Рэнда под контролем?

— Думаю, тебе следует поговорить с ним, — честно ответил Эрик. — Чувство вины сведет его с ума. Он почти обернулся на наших глазах.

— Влад, где Элеонор? Она в группе риска, поскольку ждет ребенка. Мы должны защитить ее, как и Селесте, — сказал Михаил. — Мы не можем себе позволить потерять наших женщин и тем более их детей.

— Ей со дня на день рожать, и я волнуюсь по поводу ее путешествия. — Влад тяжело вздохнул. — На данный момент она в безопасности и прекрасно защищена, но, как мне кажется, эта война начинается заново.

Михаил постучал пальцем по столу с шахматной доской.

— Возможно, причина в том, что впервые за десять лет три наши женщины родили детей. А их у нас мало, и они рождаются все реже. Если ассасины каким-то образом узнают о наших женщинах, они испугаются, что нас становится все больше и мы набираем силу.

Михаил быстро посмотрел на самых крепких мужчин.

— Жак, у тебя нет Спутницы жизни, ты свободен.

В его голосе прозвучал лишь легкий намек на любовь, привязанность, которую он никогда не чувствовал или не показывал прежде, и, возможно, никто даже не догадывался, что Жак его брат.

— То же самое и Байрон. Вы двое должны кое-что пообещать остальным. Ложиться раньше, питаться под сильнейшим прикрытием, спать глубоко под землей и всегда применять самые действенные меры безопасности. Мы должны следить за нашими женщинами и держать их в безопасном месте, особенно тех, у кого есть дети. Не привлекайте к себе внимания ни при каких обстоятельствах.

— Как долго, Михаил?

Глаза Селесте были затуманены, а на лице остались следы слез.

— Как долго мы будем так жить?

— Пока я не найду и не призову к справедливости ассасинов.

Все почувствовали, что он будет жесток и беспощаден.

— Вы стали мягкими, потому что имеете дело с людьми. Вы забываете способности, которые могут спасти вам жизнь, — резко выговаривал он. — Моя женщина — смертная, но даже она узнала о вашем присутствии прежде, чем вы узнали о том, что она здесь. Она почувствовала ваши незащищенные эмоции, узнала об ассасинах из ваших мыслей. Вам нет оправдания.

— Но как это возможно? — осмелился спросить Эрик. — Ни один смертный не может быть таким сильным.

— Она телепат, и очень сильный. Она будет бывать здесь часто, и она под такой же защитой, как все наши женщины.

Остальные переглянулись, растерянно и смущенно. В соответствии с легендой только самые сильные члены их общества могут обращать смертных. Это не так просто сделать, риск слишком велик. Несколько веков назад такие попытки предпринимались, когда женщин стало совсем мало и у мужчин не осталось надежды. Но больше никто не пытался это делать. Большинство верили в то, что этот миф придумали специально, чтобы удержать мужчин от утраты души. Михаил был недоступен, неумолим, его решения не оспаривались в течение столетий. Он улаживал споры и защищал их. Он охотился на мужчин, которые предпочли превратиться в вампиров — существ одинаково опасных как для смертных, так и для бессмертных.

А теперь это. Смертная женщина! Они были поражены и не могли скрыть это. Они были обязаны защищать ее ценой собственной жизни, как своих женщин. Если Михаил сказал, что она под его защитой, то он именно это и имел в виду. Он никогда не говорил того, чего не хотел сказать. И если она пострадает, расплатой будет смерть. Михаил был свирепым, безжалостным и жестоким врагом.

Михаил чувствовал всю тяжесть ответственности за смерть Ноэль. Он знал о слабости Рэнда к женщинам. Он возражал против их союза, но не запретил его, хотя должен был. Рэнд не был истинным Спутником жизни Ноэль, взаимопонимание между которыми никогда не позволит мужчине изменять своей жене. Ноэль, его прекрасная сестра, такая молодая и полная жизни, теперь потеряна для них навсегда. Она поступила своевольно, возжелав Рэнда просто потому, что он был очень красив, а не потому, что ее душа взвывала к нему. Они лгали, но он знал об этом. В конце концов, это его вина, что Рэнд продолжал искать удовольствий с другими женщинами, а Ноэль ожесточилась. Она, должно быть, умерла мгновенно, иначе Михаил почувствовал бы ее страдания, даже в глубоком сне. Рэнду больше не доверят заботу ни об одной из их женщин.