– Ага, картинка с лентой, огораживающей место преступления, всегда увеличивает тираж, – согласился Винс. От его кекса осталась только половина, но Стефани не разглядела ни одной крошки на бумажном полотенце.

– Дивейн находился там, – продолжил Дейв, – когда Кэткарт, медицинский эксперт, осматривал тело: руку с прилипшим песком, руку без песка, потом рот, но аккурат в тот момент, когда подъехал катафалк из похоронного бюро Тиннока, прибывший на остров с девятичасовым паромом, детективы осознали, что, возможно, Дивейн учится чему-то новому и полезному. Этого они допустить не могли, поэтому отправили его за кофе, пончиками и слойками для себя, Кэткарта, помощника Кэткарта и двух сотрудников похоронного бюро, которые только что подъехали на катафалке.

– Дивейн понятия не имел, куда идти, но я к тому времени уже находился по другую сторону ленты, которую натянули тупицы, и сам отвез его в «Булочную Дженни». На все ушло полчаса, может, чуть дольше, большую часть времени мы провели в дороге, и я получил достаточно ясное представление о том, как все складывается для молодого человека, хотя он не сказал о детективах ни одного дурного слова. Лишь пожалел, что на стажировке узнает гораздо меньше, чем надеялся, и выполняет это поручение, когда Кэткарт проводит осмотр тела на месте преступления. Но мне этого вполне хватило.

– К нашему возвращению осмотр уже закончился. Тело уложили в мешок, молнию застегнули. Но это не помешало одному из детективов – высокому здоровяку по фамилии О’Шенни – громким голосом отчитать Дивейна. «Чего так долго, на этом ветру уже зад отмерз», – и так далее, и так далее.

– Дивейн молчал, не жаловался, не оправдывался – должен отметить, кто-то хорошо его воспитал, – поэтому я выступил вперед и сказал, что мы съездили туда и обратно, как могли быстро. «Вы же не хотели, чтобы мы превысили разрешенную скорость?» Я думал, что шутка снимет напряжение, но куда там. Второй детектив – по фамилии Моррисон – фыркнул: «А тебя кто спрашивал? Заступник нашелся. Разве тебе не нужно готовить репортаж о какой-нибудь дворовой распродаже или о чем-то таком?» Его напарник загоготал, а молодой человек, который вместо криминалистики изучал, что О’Шенни любит кофе с молоком, а Моррисон – черный, стоял в это время красный как вареный рак.

– Знаешь, Стеффи, человек не может дожить до моего тогдашнего возраста без того, чтобы ему ни разу не дали пинка дураки, наделенные толикой власти, но я очень переживал за Дивейна, который краснел еще и потому, что детективы так грубо обошлись со мной. Я видел, что он пытается найти способ извиниться, но, прежде чем он нашел (и прежде чем я сказал ему, что в этом нет необходимости, поскольку вина не его), О’Шенни взял у него поднос с кофе и передал Моррисону, а потом забрал у меня два пакета с выпечкой. После чего велел Дивейну нырнуть под ленту и взять пакет для улик, в котором лежали личные вещи покойного. «Подпиши опись, – наставлял он Дивейна, словно пятилетнего ребенка, – и следи, чтобы никто к этому пакету даже не прикасался, пока я не заберу его у тебя. И сам в пакет носа не суй. Ты понял?»

– «Да, сэр», – отвечает Дивейн и слабо мне улыбается. Я смотрю, как он берет у помощника доктора Кэткарта пакет для улик, похожий на папку-гармошку, какими пользуются в различных учреждениях. Я вижу, как он вытаскивает опись из специального прозрачного кармана на лицевой стороне и… Ты знаешь, для чего нужна такая опись, Стеффи?

– Думаю, да, – кивнула она. – Если ведется расследование, и в ходе этого расследования обнаруживаются какие-то улики, штат посредством такой описи удостоверяет, что эти самые улики, никем не тронутые, попали в зал суда в качестве вещественных доказательств.

– Красиво излагаешь, – кивнул Винс. – Может, тебе податься в писатели?

– Очень смешно, – ответила Стефани.

– Ага, мэм, это наш Винсент, местный Оскар Уайльд, – усмехнулся Дейв. – По крайней мере, когда он не Оскар Ворчун. Так или иначе, юный мистер Дивейн подписал опись, и я увидел, как он сунул ее в соответствующий карман на лицевой стороне пакета для улик. Потом он повернулся, чтобы посмотреть, как два крепких сотрудника похоронного бюро загружают тело в катафалк. Винс уже уехал, чтобы начать готовить материалы в номер, и я последовал за ним, говоря людям, которые задавали мне вопросы – их собралось немало, сбежались к желтой ленте, как муравьи на рассыпанный сахар, – что уже завтра они смогут прочитать все за четвертак. Именно столько стоил тогда экземпляр «Еженедельника».

– В любом случае больше я Пола Дивейна не видел. Когда уезжал, он все стоял, наблюдая, как мешок с покойником загружают в катафалк. Но я точно знаю, что Дивейн нарушил приказ О’Шенни не заглядывать в пакет для улик, поскольку шестнадцать месяцев спустя он позвонил мне в редакцию «Еженедельника». К тому времени желание стать криминалистом сошло у него на нет, и он вновь пошел учиться, на этот раз на юриста. Хорошо это или плохо, сказать не могу, но причина такой перемены, конечно же, О’Шенни и Моррисон, детективы управления генерального прокурора. Тем не менее именно Пол Дивейн превратил Джона Доу с пляжа Хэммока в Парня из Колорадо, благодаря чему со временем полиция сумела установить личность покойного.

– А мы заполучили сенсационную новость, – вставил Винс. – В значительной мере потому, что Дейв Боуи отвез молодого человека в пекарню и дал ему то, что не покупается за деньги: внимательно выслушал и проявил сочувствие.

– Это, наверное, преувеличение. – Дейв заерзал на стуле. – Я провел с ним не больше тридцати минут. Может, три четверти часа, если добавить время, которое мы стояли в очереди.

– Порой этого достаточно, – заметила Стефани.

– Ага, порой достаточно, – кивнул Дейв, – и что в этом плохого? Сколько времени требуется человеку, чтобы подавиться куском мяса и умереть?

Ответа на это ни у кого не нашлось. В проливе яхта какого-то богатого «летнего человека» напыщенно загудела, приближаясь к гавани Тиннок-Виллидж.

– Давай на какое-то время отвлечемся от Пола Дивейна, – предложил Винс. – На все, чего ты о нем еще не знаешь, у Дейва уйдет несколько минут. Думаю, сначала я должен рассказать тебе о копании в кишках.

– Ага, – кивнул Дейв. – Это не история, Стеффи, но эта часть очень близка к тому, чтобы так ее назвать.

– Только не думай, – вставил Винс, – что Кэткарт сразу провел вскрытие, потому что это не так. При пожаре в многоквартирном доме, который, собственно, и привел в наше захолустье О’Шенни и Моррисона, погибли два человека, и начал Кэткарт с этих покойников. Не потому, что они умерли первыми, а потому, что они могли быть жертвами убийства, тогда как смерть Джона Доу выглядела несчастным случаем. К тому времени когда Кэткарт взялся за Джона Доу, детективы давно уже отбыли в Огасту, и скатертью им дорога.

– Я присутствовал при вскрытии, когда к нему приступили, потому что в те дни и в этих краях являлся почти что профессиональным фотографом, а полиции хотелось получить «фото спящего». Это европейский термин, и он означает портрет, достаточно презентабельный для публикации в газетах. То есть труп должен максимально напоминать человека, который просто спит.