— Зачем?! — испугался Кушнеров.

— Все ей объяснишь.

— Да что объяснять-то?!

— Что хочешь, лишь бы она поверила! — повысил голос друг. — О том, что сглупил, что сожалеешь…

— Так я и правда сожалею…

— Тем более! Я не собираюсь за тебя отдуваться. Не нагулялся — не надо было жениться!

— Сам бы попробовал…

— Если я и переступлю когда-нибудь порог ЗАГСа, то тебе перед моей женой краснеть не придется! Пошли!

В комнате этажом выше в полной темноте целовались Пашка с Ленкой. На вошедших они никак не отреагировали.

— Где Тамара? — щелкнул выключателем Алексей.

Зажмурившись от яркого света, парочка недовольно запротестовала:

— Погаси свет! Она ушла.

— Куда?

— Откуда я знаю? — буркнула Леночка. — Я попросила ее где-нибудь переночевать.

— Где она? — жестко повторил Радченко. — Или вы ее найдете, или спать вам сегодня не придется!

— Посмотри за стенкой в шестьсот пятой, — даже не повернув головы, бросила Яблонская.

Не долго думая Алексей ухватил ее за плечи, снял с Пашкиных колен и скомандовал:

— Иди и ищи!

— Паша! — попросила защиты возмущенная Леночка.

— Ну, сходи поищи, — лениво бросил тот.

— И ты тоже, — недвусмысленно посмотрел на Щедрина Радченко. — Или вы оба разыщете Тамару, или…

— Ладно, понял, — поднимаясь со стула, тяжело вздохнул Пашка.

— Нету ее там! — быстро вернулась от соседей Яблонская.

— Значит, будем искать в каждой комнате!

Когда выяснилось, что на этаже второкурсников Крапивиной нет, Алексей места себе не находил: чертыхался, ругал и Лиду, и Пашку с Ленкой, и Артема. Да и Тамаре досталось. Желание отыскать ее в лабиринтах общежития не ослабевало, а лишь усиливалось с каждой неудачной попыткой.

«Специально, что ли, спряталась? — нервничал он. — Конечно, ей неприятно было увидеть Артема с Лесиной, но я-то здесь при чем? Ведь договорились!»

Через час повезло: издалека заметив курчавую шевелюру Трушкина, Леша догнал его в три прыжка, прижал к стене и грозно спросил:

— Где Тамара?

— Наверное, у Ленской, — испуганно захлопал тот длинными ресницами. — Я видел, как она к ней заходила пару часов назад. А что случилось?

Радченко молча отпустил Трушкина, выбежал на лестничный пролет и… остановился.

«Нет, сегодня нельзя. Оба на взводе и снова поссоримся. Главное — я знаю, где она и что с ней все в порядке. Остальное завтра, на свежую голову».

О том, что утром Тамара может уехать домой, он даже не подумал…

…Стянув с себя мокрые гидрокостюмы, пятеро аквалангистов и проводник поменяли баллоны, подготовили снаряжение для следующего погружения в воду и присели передохнуть. Покачиваясь на волнах, яхта медленно огибала остров и открывала взору тихие укромные бухты.

— Нет, это не дайвинг, — разочарованно протянул Артем и закурил. — На пальцах одной руки можно пересчитать, что видели: колония морских звезд, пара осьминогов…

— Не Карибы, согласен… Но охота барракуд выглядела впечатляюще. Притом мы ее снизу наблюдали. — Алексей пригладил рукой короткие волосы и натянул кепку. В отличие от Артема седины у него на голове почти не было, зато вовсю серебрилась грудь: возраст у каждого метил свое, определенное генами место. — Ты бы тоже мозги прикрыл, — посоветовал он другу и достал из футляра очки: зрение стало падать сразу после ЧП на заводе. С годами он настолько привык и к очкам, и к линзам, что даже слышать не хотел о лазерной коррекции — в его жизни было достаточно экстренных операций и делать еще одну, пусть и добровольно, не хотелось. — Перегреешься на солнышке и все свои адреса да пароли забудешь. Что тогда делать?

— Ну, предположим, ты знаешь, где их искать. — Артем потянулся к торчавшей из сумки кепке с огромным козырьком и непроизвольно зевнул.

— Снова плохо спал?

— Разведка донесла? — покосился он на Чернова. — Все у вас под контролем!.. Сильвестр! — обратился он на английском к гиду-дайверу: — Как долго нам плыть до грота?

— Около сорока минут, — сверкнул зубами белобрысый представитель Голландии. — Верно, Антонио? — в свою очередь, уточнил он у дочерна загорелого шкипера.

Тот кивнул и расплылся в улыбке: чувствовалось, что успокоился. Утром, едва арендовавшая судно компания мужчин стянула с себя одежду и открыла взору покрытые шрамами крепкие тела, он занервничал: Бог знает, что на уме у этих русских? А вдруг они — бандиты?

— На пути будут два сквозных грота, — продолжил Сильвестр. — Прямо на выходе из последнего — хорошо сохранившиеся останки затонувшего корабля. Северное побережье острова скалистое, сплошь в пещерах, но в эту бухту с берега не добраться. Пойдете следом за мной, никуда не отклоняйтесь, здесь сильное течение. Яхта будет ждать нас у выхода.

— Все понял? — уточнил у Алексея Артем.

Тот кивнул. Английским он стал заниматься сразу после отъезда друга — усердно, трижды в неделю, на пару с Черновым. Деловые переговоры нередко требовали отсутствия третьих лиц, да и за границей не хотелось чувствовать себя белой вороной.

— В этом году на острове полно ваших. На прошлой неделе мы ныряли к гротам с одной русской женщиной и ее сыном. Красивая, смелая женщина, — уважительно добавил голландец.

Алексей с Артемом переглянулись.

— А когда они с вами ныряли?

— Шесть дней назад. Но они уже улетели. Женщину звали Тамара. Красивая женщина, — снова повторил он. — Скажи, Антонио?

Оживившись при упоминании имени Тамара, шкипер дал знак голландцу взять управление яхтой и спустился в каюту. Вернулся он с конвертом, из которого торчали фотографии, и затараторил на испанском.

— Оказывается, они заезжали перед отъездом, — удивленно перевел его речь Сильвестр, просмотрел снимки и передал мужчинам.

Алексей и Артем принялись молча рассматривать фотографии: на одной из них Тамара в легком, развевающемся на ветру сарафане, игриво обнявшись с Антонио, стояла на носу яхты, на другой — рядом с ней и шкипером примостился высокий юноша, по всей видимости, сын. Правда, и он, и мать были в гидрокостюмах, к тому же юноша держал над головой обломок какой-то доски и прикрывал локтем часть своего лица.

— Чует мое сердце, что на этом острове образ Тамары Крапивиной будет следовать за нами по пятам, — пробурчал Артем. — Странно, насколько я помню, она не увлекалась спортом.

— Зато хорошо плавала, — заметил Алексей.

— Инка всего на свете боится, ни за что не нырнет на глубину… Какие они разные! По сей день удивляюсь: что их связывает?