Несмотря на ее неопытность, робость и вполне естественную стыдливость, после памятной новогодней ночи он понял, что отныне и навсегда желает лишь одну женщину. Шаг за шагом, день за днем он обучал ее придуманной природой науке любви и все чаще ловил себя на мысли, что, несмотря на богатый опыт, сам даже не догадывался об ее истинном предназначении. Спектр чувств, в котором прежде главенствовало собственное удовлетворение, расширился, и на первое место вышло желание получать удовольствие от удовольствия, доставленного женщине. Именно тогда собственная чувственность возносилась на умопомрачительную высоту.

Он не помнил, как сдал последнюю зимнюю сессию (экзамены просто промелькнули в ярком калейдоскопе тех дней!), и, погрузившись в новую, переполненную счастьем жизнь, не хотел даже думать о том, что осенью записался на практику в какой-то закрытый город! Новость, что его кандидатура утверждена первым отделом и согласована в Москве, прозвучала как гром среди ясного неба! Все, к кому он обращался за помощью, только разводили руками: поздно. О чем он раньше думал? Тема диплома привязана к конкретному месту, и ничего изменить нельзя. Можно было надеяться лишь на чудо, но оно не случилось…

Тамарины слезы и потерянный, убитый голос после сообщения о предстоящей разлуке подвели его к осознанию факта, что он вообще не хочет с ней расставаться и готов жениться прямо сейчас. Осенью она уедет с ним по распределению, а институт окончит заочно, как и Инна. С ее умной головой это будет несложно. Да и он поможет: специальность та же, в памяти еще все свежо.

Оставалось лишь произнести вслух три заветных слова и сделать предложение, что было непросто: ни разу в жизни он не признавался в любви и не видел принципиальной разницы между «я тебя люблю» и «выходи за меня замуж». Алексей едва не сказал это накануне расставания, но в самый ответственный момент в горле пересохло и он так и не смог выговорить важные слова…

Зато разговор с родителями решил не откладывать. Заглянув домой перед отъездом, он с небывалым воодушевлением переделал за день всю мужскую работу, расчистил от снега добрую половину улицы и даже приготовил ужин. При этом постоянно что-то мурлыкал под нос.

Вернувшись с работы, отец и мать изумленно переглянулись: ничего подобного они раньше не видели! «Неужели?!» — мелькнула у обоих догадка. Достигнув пенсионного возраста, они продолжали работать — силы еще позволяли, а внуков так и не нажили. Который из двух оставшихся сыновей подарит им эту радость, даже не гадали. Старший думал только о службе, так что вся надежда была на младшего.

В своих предположениях они не ошиблись. Стоило всем усесться за стол, как Алексей загадочно улыбнулся и произнес:

— Мама, папа, я решил жениться.

Мать тихо ойкнула и всплеснула руками:

— Ну слава Богу!

— А що я тобі казав? — усмехнулся отец. — Закохався наш син! Я ще восени зрозумів, що закохався. А ты — операція, операція…

— Ой, сыночек, расскажи нам, кто она такая? — придвинулась мать ближе к сыну. — Как зовут?

— Тамара. Она на нашем факультете учится, на втором курсе. Умная, красивая…

— А фото есть?

— Есть. — Алексей вышел из-за стола и вернулся со сделанным на старый Новый год снимком. Тамара от природы была фотогенична, но здесь, с рассыпанными по плечам локонами, с загадочной полуулыбкой и лучащимися от счастья глазами, она была просто неотразима.

— Верно, красивая, — согласились родители. — Очі ласкаві… А волосы посмотри какие? Сколько ж ей лет? Молодая совсем.

— Первого июня исполнится девятнадцать.

— И тебе будет двадцать четыре. Це добре, — одобрил отец. — Твоїй матері сімнадцять було, коли за мене заміж вийшла. І коли весілля задумав?

— Весной… или сразу после защиты диплома. До военных сборов почти неделя будет свободная.

— А как ее учеба?

— Переведется на заочное, как и жена Артема. Они с Тамарой — лучшие подруги.

— Це ж добре, — снова взял в руки снимок отец. — А с ней ты поговорил?

— Пока нет, — признался Алексей. — Вернусь с практики и поговорю.

— А запізнитись не боїшся? А як що відкаже?

— Не откажет, — слегка занервничал сын и добавил более уверенно: — Она меня любит, я это знаю… И я ее люблю.

— Ну, як що так, — удовлетворенно подвел итог Радченко-старший и многозначительно посмотрел на жену, — то треба випить. Як ти думаїш, мати?

Женщина тут же подхватилась и через минуту поставила на стол бутылку водки и три хрустальных фужера, которыми пользовались в исключительных случаях.

— За твое щастя, синку! — торжественно произнес отец. — І пам’ятай, Радченкі кохають один раз в житті!

Когда легли спать, на родительской половине долго слышался возбужденный шепот, а наутро мама снова принялась расспрашивать сына о невесте. Но на этот раз ее интересовали такие подробности, как рост, размер девушки — она уже стала думать о подарках на свадьбу. Решив, что родителям виднее, Леша погладил мать по руке и сказал:

— Спасибо. Я вас очень люблю — тебя и папу.

Получив родительское благословение, на следующее утро он сел в поезд, а поздно вечером уже шагал от вокзала к общежитию. Бросив по привычке взгляд на темные окна Тамариной комнаты, Леша погрустнел, но тут же себя успокоил: ничего, первый шаг уже сделан.

Выспавшись, он отправился в институт. Неспешные шаги отдавались гулким эхом в непривычно пустых коридорах, где изредка встречались группы великовозрастных студентов.

«Заочники. — Алексей посмотрел в их сторону с особым интересом. — В следующем году Тамара будет среди них, а они об этом даже не догадываются! — неожиданно развеселился он. — Да и Томка об этом не подозревает».

Перепрыгивая через две ступеньки, он подлетел к деканату. Продолжая оживленно болтать по телефону, Вероника приветливо махнула ему рукой, открыла толстую папку и, поддерживая плечом трубку, принялась перекладывать бумаги.

— Распишись, — наконец протянула она ему ведомость и документы.

Поставив размашистую подпись, он снял скрепку, пробежал глазами по строкам и оторопело замер: на всех листах ниже его фамилии значилась фамилия Тишковской.

— Вероника, что это?

— Секундочку… Как — что? — не поняла девушка, опустив трубку на плечо. — Приказ, направление, билеты…

— Я вижу, что приказ. Но почему только я и Тишковская?

— А я почем знаю? — пожала она плечами. — Спроси у нее сам: на моей памяти Лида первый раз куда-то едет. Еще здесь распишись. За билеты.

— Почему все едут на практику группами, а мы — вдвоем? Я с ней никуда не поеду. — Он отодвинул бумаги в сторону.

— А куда ты денешься? Держись от нее подальше, не поддавайся на провокации — и все будет хорошо, — попыталась успокоить его Вероника.