Очевидно, что раньше людей здесь было намного больше. – Он указывает на себя, на свое человекоподобное тело.

В этом есть какой-то причудливый смысл. Во многих культурах есть легенды о людях, которые ступают в ведьмины круги или слышат странные голоса, зовущие в ночи, а потом пропадают навсегда. Не так уж сложно поверить в то, что они перешли в другой мир, особенно учитывая, где сама сейчас нахожусь.

Но это знание все равно не объясняет, почему Сол рискнул всем своим королевством ради жены-человека. Тем более притом, что он явно избегает упомянутую жену.

– Раману напугали тебя? – Он пристально смотрит на меня. – Не буду притворяться, что они безобидны, потому что это не так, но у Азазеля хорошие контракты. Раману не причинят тебе вреда.

Честно говоря, после того, как я привыкла к рогам вместо глаз, Раману преимущественно вызывали раздражение, но ловлю себя на том, что киваю.

– Да, они напугали меня. – Что ты творишь? Оставляю без внимания голос разума в голове и продолжаю: – Ты… не мог бы… – Делаю вдох. – Можно мне посидеть с тобой, пока я не успокоюсь?

Глава 8

Брайар

Очевидно, что Сол был твердо намерен отправить меня обратно в комнату. И так же очевидно, что он потрясен моей просьбой посидеть рядом с ним. Справедливо. Я саму себя потрясла. Мной овладело клятое любопытство, а то, что Сол явно изо всех сил старается не подавить и не напугать меня… Даже не знаю.

Чувствую себя не в своей тарелке, когда он неспешно кивает и протягивает руку в явном приглашении. И только когда осторожно кладу свою ладонь в его, мозг приходит в себя достаточно, чтобы я задалась вопросом, куда именно собралась присесть.

В этот миг, если бы Сол посадил меня к себе на колени, не знаю, что сделала бы.

Он этого не делает. Конечно, не делает. Просто притягивает меня сесть рядом с ним. Его хвост шевелится возле моей спины, сжимаясь чуть плотнее и пододвигая меня ближе, пока мы не прислоняемся друг к другу телами от колен до плеч. Он такой теплый. Я даже не думаю напрягаться. Наоборот, я таю.

Сол неуклюже обнимает меня огромной рукой за плечи, и от его внушительных размеров внизу живота возникают странные ощущения. По всей справедливости я должна его бояться. За время брака Итан преподал мне много жестоких уроков, и первый из них заключается в том, что у меня никудышное чутье. Я доверяла этому мужчине настолько, что вышла за него замуж, и поглядите, чем это обернулось.

Судя по моему прежнему опыту, Сол скорее съест меня целиком, чем будет добр, и неважно, заключен контракт или нет.

Возможно, в этом вся разница. В контракте. Ставки настолько высоки – для него намного выше, чем для меня, – что я чувствую себя в безопасности. Должно быть, дело в этом. Таково единственное логичное объяснение. Я еще больше расслабляюсь рядом с ним. Так приятно чувствовать текстуру чешуи под щекой. Он гладкий и теплый и…

– И как это будет происходить?

Сол так неподвижен рядом со мной, что мог с тем же успехом превратиться в камень.

– Что, прости?

– Секс. Ты ведь ради этого был на аукционе? Или ради того, чтобы найти невесту, которая родит тебе детей, но дети обычно появляются в результате секса, так что вопрос остается прежним. Как это будет происходить?

Хотя не знаю, можно ли это назвать аукционом в прямом смысле слова. Насколько могу судить, не было ни ставок, ни выплат. Они просто заявили права на каждую из нас и подписали контракт, поставив на кон свои территории. Во всяком случае, если условия других контрактов были такими же, как и нашего с Солом.

Он так и не шелохнулся.

– Нам не нужно говорить об этом.

– А я думаю, что нужно. – Мне легче не смотреть на него, не пытаться прочесть выражения лица, которые все еще плохо знакомы. Язык тела гораздо проще. Он шипит и раздувает гребень, когда взволнован, а сейчас не происходит ни то, ни другое. Более того, он по-прежнему прикасается ко мне едва ощутимо, будто боится, что я убегу, если совершит слишком поспешное движение.

Или будто решает, не хочет ли сам сейчас сбежать.

– Хотя если ты собираешься меня соблазнить, то делаешь это странно. Или это одна из охотничьих игр, в которые играют хищники? Мне мало что известно, а я не хочу строить догадки, потому что между нами существуют явные культурные различия.

Он издает вздох, очень похожий на человеческий.

– Ты не хотела выходить замуж.

Из всех возможных фраз, которые я ожидала от него услышать, эта не входила в их число. Я хлопаю глазами.

– А это здесь при чем?

– Ты уже была замужем. – Его хвост скользит по моей спине, прижимая меня еще ближе к нему. – Поэтому и пошла на сделку с Азазелем.

Мне не особо хочется говорить о прошлом, но трудно цепляться за это нежелание, когда я далеко за пределами досягаемости Итана. Если судить по крови на руках Азазеля, я навсегда вне его досягаемости.

Я не смогу так легко избавиться от страха, не перестану оглядываться через плечо, когда вернусь в свой мир. Но быть здесь? Вот так? Я будто во сне. Будто ничто плохое не может меня коснуться.

Опасные мысли.

Ты отстраняешься.

Возможно. Может быть, это чувство самосохранения, но пока Сол не даст повода усомниться в контракте с демоном, могу позволить этому приятному оцепенению ненадолго сплестись с любопытством.

– Да, – наконец говорю я. – Уверена, что он скорее убил бы меня, чем отпустил. Я про своего мужа, а не Азазеля. – Мой голос звучит как-то не так.

Из груди Сола вырывается шипение.

– Высокого же ты мнения обо мне, раз ждешь, что я стану соблазнять тебя, когда ты, можно сказать, истекаешь кровью у моих ног.

Я сажусь прямо.

– Я не истекаю кровью. Азазель вылечил мои раны. Или поручил это кому-то другому.

Он вздрагивает, и я понимаю, что мне не стоило так говорить. Сол смотрит на меня, и я впервые осознаю, какими теплыми обычно бывают его темные глаза, потому что сейчас они не такие. Они холодны и опасны, и как никогда напоминают о том, что он хищник, а я добыча.

Я делаю то, что делают все животные-жертвы, когда бегство означает смерть. Замираю.

Он держит меня в плену пристального взгляда, пока сердце отбивает несколько мучительных ударов.

– Ты меня оскорбляешь.

Здравый смысл велит заткнуться, но этот самый здравый смысл исчез вслед за страхом, заглушившись оцепенением, любопытством и крошечной искрой желания. Да, он