В хайку, по мнению автора, должны быть следующие элементы:

Все это было, в общем, понятно, однако ни на шаг не приблизило Ирис к цели, особенно учитывая, что последний раз она писала стихи, когда была маленькой.

Может, она потеряла внутреннее ощущение поэзии, с которым, согласно Люка, рождаются люди?

Думая об этом, Ирис продолжила читать пособие. Как она поняла, искусство хайку направлено на достижение максимальной степени простоты. Поэт должен сделать лишь мазки, свободные от изощрений и витиеватостей.

Прежде чем придать форму своим мыслям на бумаге, Ирис заменила карандаш на перьевую ручку и прочла несколько хайку, представленных в книге. Одно из них, автора Кито, ей особенно понравилось.

Среди классических авторов ее внимание привлек Исса, который писал такие любопытные хайку, как это:

Этот образ вызвал у Ирис улыбку.

Она посмотрела на бумагу, которую освещало отважное январское солнце, и внезапно почувствовала, что вокруг много лишнего, мешающего ей писать. Она скинула пижаму и нижнее белье и осталась сидеть обнаженной на кровати.

В таком виде, скрестив ноги и взяв в союзники солнце, Ирис почувствовала себя почти готовой к рождению стихов.

Она вспомнила определение из руководства, которое поэт Башо дал этому искусству: «Хайку – это то, что происходит в данном месте и в данный момент».

Затем подумала о Люка и ощутила, как по телу пробежал ток. Люка настолько проник в ее жизнь, что она как будто чувствовала его присутствие.

Пока солнце согревало кожу Ирис, она думала о том, как бы ей выразить чувство к любимому человеку в хайку. Когда же ее перо наконец коснулось бумаги, она услышала, как участился ее пульс:

Ирис оделась в самое красивое, что нашла в шкафу, и вышла на улицу со своим скромным хайку в одном кармане и волшебными часами в другом. Как всегда в ее районе в субботу после полудня, улицы были пусты, потому что семьи в это время собирались за обеденным столом. Но и она собиралась встретиться с тем, кто был, помимо Пирата, всей ее жизнью.

Перейдя через мост, Ирис с удовольствием прочла название кафе. Двери были открыты. Подойдя ближе, она замедлила шаг, чтобы продлить радость от скорого погружения в этот спрятанный от посторонних глаз мир.

Однако, зайдя внутрь, она обнаружила, что посетителей еще не было. Только хозяин чем-то деловито занимался за стойкой. Решив подождать Люка, Ирис оглядела шесть столиков кафе. Она уже сидела за каждым из них и задумалась, куда бы сесть в этот раз.

Стоя у барной стойки, она никак не могла принять решение. Ей казалось, что неправильно выбранный стол может разрушить чары, созданные в предыдущие дни. Завороженная воспоминаниями о пережитых здесь моментах, она как будто погружалась в то нескончаемое настоящее, которое так щедро дарило кафе.

Старый фокусник, наблюдая за Ирис краем глаза, снимал с полки бутылки и отправлял их в коробки. Закончив с бутылками, он принялся за посуду и стаканы. Очнувшись от своих мечтаний, Ирис наконец осознала, что он занимается сборами, оставляя бар голым, как скорлупку без орешка.

– Простите, но… Вы закрываете кафе?

– У меня нет другого выхода.

– Но почему? Вы не можете пожаловаться на нехватку клиентов.

– Не важно, сколько клиентов. Важно, что они тут ищут.

В растерянности от услышанного, Ирис достала часы из кармана и сказала:

– Не работают. Жаль, они такие красивые…

– Они работают, просто не так, как ты думаешь, – ответил фокусник, который сейчас казался старше, чем несколько минут назад, когда упаковывал коробки.

Внезапно Ирис охватило чувство горечи. Она не могла остановить происходящее.

– Вы мне так и не сказали своего имени.

Мужчина замер, словно ему нужно было подумать, чтобы вспомнить, как его зовут.

– Дорогая моя, имя иллюзиониста не важно. Важно то, что имеет значение для публики. То, что она запомнит, то, за что будет аплодировать.

Закончив с коробками, он встретился с пытливым взглядом единственной посетительницы, которая, казалось, не собиралась двигаться с места.

Он посмотрел на нее с сочувствием и сказал:

– Не стоит ждать, он не придет.

– Почему? – спросила Ирис, внезапно испугавшись.

– Вчерашний столик был столиком прощания. Кто за ним сидел, никогда больше не встретится.

По пути домой Ирис не переставала думать о Люка, который сегодня впервые не появился в кафе. Она злилась, хотя причин для этого не было: в конце концов, он ей ничего не обещал. Впрочем, в предыдущие дни он тоже ничего не обещал, что не мешало ему каждый день сидеть и ждать ее.

Ирис тяжело было признать это, но мысль о том, что она больше не увидит Люка, казалась невыносимой.

Она бесцельно слонялась по улицам. Солнечный свет уже не радовал, как раньше, а тишина первых предзакатных часов угнетала.

Вернувшись домой, Ирис почесала радостно прыгающего вокруг нее Пирата, скинула пальто и поспешила в ванную: хотелось расслабиться под горячим душем и… поплакать.

Впервые Ирис плакала под душем в подростковом возрасте после ссоры с родителями. Потом это превратилось в привычку, которая так и осталась по жизни.

Для плача в ванной в минуты отчаяния у Ирис был выработан особый ритуал, который она выполнила и в этот раз: открыла кран, дождалась, когда вода станет теплой, забралась под струйки, закрыла глаза, вытянула руки вдоль тела…

Оставаясь в таком положении, Ирис представила, что ее боль – как река, которая убегает от нее, а потом впадает в море. Не просто в море – во все океаны мира, и обитатели морских глубин, проплывая сквозь нее, начинают чувствовать грусть. Киты, нерпы, дельфины, многочисленные стайки рыб и медуз – все они были в печали по ее вине. Она не смогла сдержать улыбки. «Если бы Люка знал, о чем я тут фантазирую, решил бы, что я сошла с ума», – подумала она и закрыла кран. Ей было чем заняться. Душ слёз и печали сделал свою работу – теперь она была готова принимать решения.