Измученный борьбой, все еще сражаясь за то, чтобы не пустить их внутрь и в то же время удержать в себе, он хотел только спать.

Если бы только они позволили ему.

Джейкоб, спотыкаясь, направился к дому, встав прямо на том месте у крыльца, где его брат когда-то спас Рейчел от деревянного меча. В таких событиях прошлого крылась сила, способная утянуть назад, в самый омут. Что-то маленькое, но живое возле его ноги переползло через ступеньку. На Джейкоба уставилась черепаха. Он поднес руку к панцирю, поскреб его, словно бы ожидая, что рептилия замурлычет, и попытался вспомнить, кто же в итоге поднял меч с ковра, заменил стекло – и что потом произошло.

Он вытащил из кармана ключ от входной двери и не удивился, что он до сих пор подходит идеально. После стольких лет сдачи дома в аренду другим авторам – уважаемым соратникам отца, которые отдавали должное этому человеку, сдирая подчистую сюжеты и выполняя второсортную работу над квазисиквелами, – ни один из них даже не поцарапал дверную ручку. Изнутри дохнуло легкой затхлостью, когда дубовая дверь тихо скользнула в сторону. Он больше чувствовал, чем видел, что ни один из постояльцев-литераторов не нарушил приличия своей волей – ни один предмет мебели не был сдвинут, ничего не взято и ничто не оставлено. Все те же скатерти на столах, стулья и напольные часы – в прежней незыблемой неприкосновенности. По соображениям эстетическим, атмосферным или, быть может, даже практическим в доме была соблюдена заповедь: «Не тревожь».

Почти все жильцы продолжали здесь работу над своими относительно популярными романами, хотя ни один из них не задержался больше чем на несколько месяцев; Стоунтроу пустовал уже почти год. Их издательские успехи были фактом, который не упустил из виду ни один книжный обозреватель, «даром Омута». Обозревателям нравилось напускать драму – мол, атмосфера гиблого места сгубила Айзека и его семейство, но другие все еще могут здесь преуспеть.

Джейкоб закрыл за собой дверь и немного поблуждал по эбеновым склепам комнат, надеясь найти какую-нибудь причину в этом лабиринте истории и памяти. Он ускорил шаг, направляясь к лестнице, больше не думая о том, чтобы спуститься в подвал и включить там свет, не заботясь теперь о человеческих страхах и слабостях.

– Бет? – прошептал он. – Бет, ты мне нужна.

И он, конечно, знал, где ее найдет. В том самом месте, где она всегда жила, таясь за залежами его зимней одежды.

Этажом выше. В его спальне.

В шкафу.

Глава 8

Сияние луны отражалось от редких листьев и затуманивало глаза Кэти серебристой пеленой. Проведя пять часов за рулем, она слишком утомилась, чтобы ехать дальше, и по отчаянному настоянию Лизы они остановились на привал – «пока не съехали в реку или в овраг».

Лиза лежала на заднем сиденье, расстегнув пальто, выставив ноги в окно, постукивая пятками в причудливом диско-ритме, хотя они и выключили музыку. В зеркале заднего вида Кэти могла разглядеть потрескавшийся лак на ногтях Лизы, отсвечивающий слабым белоснежным светом.

– Спать не будешь? – спросила она у подруги.

– Нет. Спину ломит от этого придурочного ремня безопасности – поди тут усни.

– Да и мне что-то не хочется. – Повисла напряженная пауза. Кэти поразило, как мало они с Лизой разговаривали во время поездки – обеих, похоже, устраивала тишина. Что-то в этом было тревожащее. – Спасибо, что поддерживаешь меня в этом безумии.

– Как по мне, пока все довольно интересно складывается. Если ты сможешь написать о нем – вообще высший класс. Бобу самому неймется еще стрясти с этой темы. Он говорил, что первые две его писульки продавались очень хорошо.

– Как же ты выпытала у него адрес?

– Ничего я не выпытывала. Порылась прошлой ночью в адресной книге его имейла, выцепила несколько имен авторов, снимавших дом, чтобы пописать в свое удовольствие, – тех, на которых ты мне указала, – ну и так получилось, что кое-кто из них выболтал мне, где же находится легендарный остров Стоунтроу.

– Неплохо, Мата Хари.

Все-таки это была дурная затея. Все больше Лиза убеждалась в этом.

– Думаешь, следовало заодно расспросить поподробнее о дороге?

– Я думаю, все они понимают, что написание романов в этом доме – на деле просто рекламная афера и что их опусы не идут ни в какое сравнение с трудами Айзека Омута.

Лизе не понравился и этот немножко истеричный тон идолопоклонницы – как будто весь мир должен восхищаться очередным, лишь одним из легиона, автором ширпотребных ужастиков, а всех остальных мешать с грязью. Сразу на ум шли сектантские газетенки, где слово «дьявол» в статьях писали только как «д*****л», а «БОГ» – исключительно в верхнем регистре. Разумеется, если где-то и есть вышестоящие противоборствующие сущности, то им вряд ли есть дело до того, как какая-нибудь очередная «Сторожевая башня» представит читателям эвфемизмы, заменяющие их истинные имена.

– Неужто старина Айзек реально так хорош? – спросила Лиза.

Кэти задумалась о том, как объяснить степень «хорошести» Айзека Лизе, которая ни разу в жизни не дочитала роман до конца, да и в целом не находила в словах волшебства. Лиза умела заставить всех в комнате, куда входила, смотреть на себя, и ушмыгнуть, когда надо, совершенно незаметно; знала, как успешно свалить на кого-нибудь работу, которую поручили одной лишь ей; но у нее никогда не получалось прочувствовать самый нехитро сложенный стишок.

– Что-то в нем было такое, выдающееся. Его сочинения сами по себе варьировались от блестящих до откровенно ужасных… то же самое и у его сына Джейкоба. Есть мнение, что это их непостоянство – часть обаяния. Но я считаю, это поверхностный взгляд. Так или иначе, у них обоих есть некое трудноуловимое качество, которое и отделяет уникальное от обычного.

Слушая, как Кэти говорит с таким благоговением, Лиза почти испугалась – никто, кроме фанатиков, не вещает до того выспренно о самых обычных вещах, – но страх не был так силен, как досада от того, что они застряли в лесу. Да и вообще, уж она-то могла сейчас находиться в пляжном домике Боба.

– Слушай, еще ведь даже нет девяти часов, а ты уже вымоталась, по голосу слышно. – Лиза опустила подлокотник, чтобы они могли лучше видеть друг друга. – Надо было нам распределить обязанности – сначала ты рулишь, потом я, и так по очереди. – Закурив, Лиза сделала долгую затяжку и передала сигарету подруге. Кэти затянулась неуверенно, будто боясь, что это окажется косяком, от которого у нее сорвет крышу. В последнее время Лиза уж слишком много смолила,