- Так тому и быть.

Я доехал до города и заглушил мотор. Вытащил ключ из зажигания и замер, застыл, вцепившись в руль до побелевших пальцев.

Мир вокруг вертелся, переворачивался, горел, рассыпался в пепел, а мне нужно было удержаться на этой земле, сохранить остатки разума и самообладания, чтобы не натворить еще больше дел, чем я уже успел.

Злость бурлила во мне, вот уже много дней, и девать ее было некуда. Она врастала мен, становилась моей частью, второй натурой. Мы становились единым целым…

Я всегда был вспыльчивым, и эта черта характера была именно той, от которой я старался избавляться. Потихоньку. Постепенно. Но сейчас об этом не могло идти и речи. Гнев захлестывал, он погребал под собой, словно огромная волна и не давал вдохнуть спасительного воздуха. Мне не было покоя.

Меня обманули, опозорили, меня выставили посмешищем на весь мир, и теперь мне предстояло с этим жить остаток своих дней. И кто это сделал? Девушка, которую я полюбил, которой поверил, с которой жаждал провести весь остаток своего существования, завести детей, встретить старость.

Теперь все это казалось несбыточным.

Я не ожидал. Не думал и не гадал, как говорится. В страшном сне не мог представить себе, что все может обернуться вот так вот. Что наше незатейливое знакомство и последовавшая яркая любовь превратят мое существование в ад.

Тася… моя Тася… как жестоко она все перевернула в моей жизни. Ворвалась в нее, словно ураган и разрушила все одним махом.

Если бы я только знал, к чему приведет наше знакомство, наши отношения… я бы вышел из того магазина и никогда бы не обернулся. Никогда не переступил его порога снова. Никогда бы не взглянул в ярко-голубые, неземные глаза. Никогда не дал бы им пленить себя.

Вначале это была какая-то эйфория. Мне было уже почти тридцать, и я никогда не испытывал ничего подобного, а когда это чувство пришло… чувство любви, о котором я постоянно слышал из рассказов своих друзей и братьев, я понял, что они были правы – за это стоило бороться. За это можно было отдать жизнь, не раздумывая ни секунды.

Тася показалась мне сказочной. Она показалась мне волшебной, неземной и с той самой секунды, когда я увидел ее мне хотелось только одного – укрыть такое сокровище от всего мира. Защищать, оберегать, заставлять улыбаться, делать счастливой. Я готов был распластаться перед ней, потому что увидел в ней идеал.

Тася была моей единственной, и я ни за что бы не подумал, что все может закончиться так печально.

Тот момент, когда на свадьбе мне показали те омерзительные фото, он перевернул наши с ней судьбы, поставил крест на совместном счастье, и отпечатался в моем сознании так сильно, что его не выжег бы самый сильный огонь.

Все было наоборот - огонь выжигал изнутри меня.

Она оказалась другой. Гнилой, грязной лгуньей, которая изворачивалась, как могла, только бы не потерпеть крах со своим изначальным планом. Все друзья в один голос твердили, что выходила Терьина за меня лишь из-за денег. Бедная приезжая провинциалка охамутала богатого парня старше себя лишь с одной целью – наживиться и устроиться в жизни поудобнее. Не знать себе ни горестей, ни проблем.

И я верил им. И не верил одновременно. Потому что Тася не делала никаких намеков тогда, в нашу первую встречу в цветочном магазине. Она была скромна, вежлива, приятна. Она стеснялась и делала все искренне, ну или же я был и слепцом, и глупцом.

Но тогда как? Как такая скромная и милая девочка могла оказаться прожжённой эскортницей? И ведь буквально полчаса назад Расул, мой кузен, скинул мне в личку еще одну «порцию» фотографий. На них Тася снова была голой, только вот уже не одна…

Проклятье. Этот ад обещал никогда не закончится, он продолжался, а я варился в нем, теряя себя.

И после этого у нее поворачивался язык заявлять о своей любви ко мне? После этого она могла смотреть мне в глаза и говорить о чувствах, просить прощения и предлагать все продолжить?

Омерзительная лгунья!

Нет, я собирался продолжить, вот только не «долгую-счастливую жизнь вдвоем». Я собирался пропустить ее через ту же моральную мясорубку, через которую пропускали меня с той самой секунды, как всей моей родне и моим друзьям пришли те отвратительные фото.

О, Аллах, я до сих пор не мог пережить тот жуткий момент. Мысленно я постоянно к нему возвращался, по ночам он мне снился, а когда по утру я открывал глаза, он был первой мыслью, что приходила мне в голову.

Я жил этим страшным мгновеньем вот уже несколько недель и мне казалось, что так будет всю оставшуюся вечность.

Меня кто-то и за что-то наказал, вот только я не понимал, за что. Я всегда был хорошим сыном, верным другом, любящим братом. Я старался жить по обычаям, соблюдать все традиции и быть достойным человеком с большой буквы. Тогда за что же мне выпало это испытание? Где я так согрешил, что теперь должен был ходить с таким позорным клеймом всю свою оставшуюся жизнь?

Тася оказалась самой настоящей проституткой и это доказывали фотографии, переписки с ее номера, чьи скрины мои друзья постепенно находили и скидывали мне. Она была самой низкосортной и гулящей девкой, что готова была за деньги сделать абсолютно все. У меня разве что видео не было, где она ублажала бы трех или четырех мужиков одновременно. Все остальное было и все остальное она, похоже, делала. И не просто делала, а делала за деньги. Таким вот образом зарабатывала себе на жизнь, оправдывая это тем, что сейчас очень тяжело, что ей никто не помогает и она вынуждена крутиться, как может. Там было много переписок и везде она была разной. Но везде ее интересовал лишь конечный пункт – деньги.

Продажная дешевка.

И с ней я связал свою жизнь, я дал клятву быть с этой падшей женщиной до своего последнего вздоха и принципом всей моей жизни было держать слово, данное перед Богом или другими людьми. Любой ценой.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Как я должен был сдержать его?

Где мне было взять силы, чтобы не убить свою жену, которая нагло мне врала и продолжала держать за идиота, втаптывая в грязь своим отношением?

Как я должен был выдержать все это и остаться человеком?

Я с силой сжал руль, а затем снова схватился за телефон. Новая порция непристойных фото. Тася под каким-то мужиком, царапает ногтями его спину, глаза закрыты, губы приоткрыты в немом крике.