Наверное, вчера я в ней действительно что-то убил. И если вчера зверь внутри меня ликовал, то сегодня преобладало чувство растерянности и какой-то непонятной горечи.

Впрочем, как бы то ни было, насущные дела никто не отменял. Мы съездили в больницу, где ей обработали все раны, наложили повязки и выписали рекомендации. Оттуда мы заехали в ресторан, где Тасе обязательно нужно было поесть, на этом настояли врачи, констатировавшие истощение, но она, заупрямившись, только отодвинула от себя порцию местной еды.

- Тебе нужно поесть… - Я и сам вяло ковырялся в своей тарелке, но что поделаешь, если потребности организма таковыми оставались всегда? И вообще, врачи так сказали, а если сказали, то нужно выполнять. – Не упрямься, пожалуйста.

Вид из окна ресторана, в котором я остановился, был потрясающий. В этой стране было восхитительно красиво, куда не глянь, куда не сунься, вот только ни мне, ни Тасе до этой самой красоты не было никакого дела. Мы оба ее не замечали.

- Я хочу домой.

Тася так и не отхлебнула из чашки с кофе, об которую грела руки. Взгляд ее был каким-то пустым, холодным, безэмоциональным.

- Скоро поедем, я сейчас попрошу счет.

- Я не об этом.

- А о чем…

- Я хочу домой.

- В Питер?

- Да.

- Наверное, ты права, и стоит собирать вещи. Я тоже не вижу дальнейшего смысла нашего нахождения здесь.

Это место должно было соединить нас вместе, создать нам приятные и счастливые воспоминания на всю жизнь, а вышло, что оба мы запомним явно противоположные вещи…

- Я хочу развод.

Сердце пропустило удар.

Нет, я не был удивлен. Я и сам об этом думал, еще с момента получения фото на свадьбе, но был удивлен услышав это от самой Таси. Еще вчера она умоляла дать ей шанс… впрочем, не стоило удивляться, что она резко изменила свое мнение на этот счет.

Я покивал, но не стал ничего отвечать вслух.

Нет, действительно, нам было не суждено быть вместе. Конечно, можно было отпустить Тасю сразу, но я был бы не я, если бы не отомстил за ту боль, что она мне причинила. Она окунула меня в такую грязь, от которой мне никогда не отмыться. На днях мне звонил Расул, рассказывал о том, что отцу было плохо с сердцем и он все еще не может отойти от позорнейшей за всю историю нашего города свадьбы, а мать каждый день плачет по вечерам, когда думает, что ее никто не видит и не слышит.

- Ты согласен? – уточнила она.

- Да. Мы не сможем продолжать жить вместе после всего случившегося. Я согласен на развод, это оптимальное решение и лучший выход для нас обоих.

- После всего случившегося… - как-то странно повторила за мной слова Тася. – Вот, как ты это называешь…

- Не надо, ладно? Не начинай этот разговор… - взвился я.

- Знаешь, Алан… - Супруга задумалась на секунду, закусила щеку изнутри. Нахмурила брови, начиная теребить в руках непослушную салфетку. – Я, несомненно, перед тобой виновата. Я знала, что для тебя значит невинность девушки, тем более, девушки, на которой ты собрался жениться. Знала и промолчала о том, что таковой не являюсь. А промолчала лишь потому, что знала, что ты бросишь меня в ту же минуту, как я сообщу тебе об этом. Я знала, что ты не поймешь. Я влюбилась в тебя и надеялась удержать любыми способами. А влюбилась знаешь, почему? Ты правда думаешь, что из-за денег? Но тогда подумай вот о чем, пожалуйста. Ты не один такой состоятельный и при деньгах, если бы мне были нужны только материальные блага, я бы выбрала мужчину помягче, из своих. Не такого сурового, как ты. Но ты показался мне добрым. Я думала, что с тобой я защищена от всего мира. А оказалось, что защищаться нужно было от тебя самого. Я не сделала тебе ничего плохого осознанно, специально, умышленно. Я не делала ничего, чтобы опозорить тебя или твою семью за исключением того, что спала с кем-то до знакомства с тобой. А ты, с момента получения тех злосчастных фотографий, только и делал, что намеренно изводил меня. Ты садист, Алан, и доброта, которую я в тебе увидела, оказалась ложной. Но самое интересное другое. Вчера ты уехал, а я все думала – почему?

- Что «почему»?

- Зачем кому-то с моей стороны нужно было рассылать те снимки? Родителям? Поверь, они были сказочно рады, что после официального замужества смогут полностью спихнуть меня с себя. Восьмидесятилетняя бабушка, которая растила меня на грошовую пенсию, вкладывая последние силы в то, чтобы поднять единственную внучку? Паше? Так мы расстались хорошо, даже больше – остались приятелями. Он никогда не желал меня вернуть, я не преследовала его в свою очередь. Подружки? Хорошо, допускаю, что они почти два десятилетия искусно прикидывались моими друзьями, чтобы затем, именно в момент свадьбы мне насолить, но подумай сам – откуда и как они смогли бы взять номера всех твоих знакомых, друзей, родственников, семьи? Девчонки они простые, такие же, как я. Ни денег, ни связей.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍- К чему ты ведешь?

- А к тому, Алан, что у меня не было и нет врагов. По сути, я никто, незаметная серая мышь, которая тихо проживает свою жизнь в сторонке, никого не трогая. И взять с меня нечего.

- И?

- Теперь подумай, скольким ты, со своим «чудесным» характером и «мягким» нравом успел насолить? Сколько завистников и потенциальных врагов у твоей семьи?

- Я понял твою мысль…

- Навредить хотели тебе, а не мне. И ему, ей или им это удалось. А теперь я действительно хочу уехать домой и забыть все произошедшее, как кошмарный сон. Если ты, конечно, считаешь, что сделанного тобой вчера уже достаточно и мы уровняли счета.

- Тася…

- Если ты закончил мстить, я бы хотела завершить наши отношения как можно скорее.

- Завершим. – Я кивнул и с силой сжал столовый нож. – Нужно будет к юристу, оформить бумаги… Сделаем сразу по возвращению в Питер.

- Ты можешь сделать это без меня?

- По сути, начать могу…

- Вот и отлично.

Вот и отлично. На этом Тася закончила свой разговор со мной и больше разговорить ее мне так и не удалось.

Мы вернулись в шале примерно через час после ухода из ресторана и Тася тут же принялась за сбор своих немногочисленных вещей. Я видел, что ей было больно, но она старалась этого не показывать. К обеду, выбившись из сил, она все же съела один сендвич с салатом и выпила кофе, а затем, незаметно для себя, заснула на пресловутом диване.