Наркомздрав, постоянно получавший сообщения о том, что «в целом процент рабочей группы не достиг установок», в январе 1933 года разработал новые правила. Отныне категория «рабочие» включала промышленных рабочих, инженерно-технический персонал, научных работников, учителей, старших бухгалтеров и должна была обеспечивать не менее 76 % посетителей домов отдыха и санаториев, а также от 60 % пациентов на курортах (из числа тех, кто получал бесплатные путевки). Предусматривались различные наказания для тех, кто незаконно пользовался «рабочими» путевками, – от отправки домой до шельмования в печати и даже уголовного преследования. На бумаге рабочие получили больше шансов попасть на всесоюзные курорты. С Кавказских Минеральных Вод сообщали, что доля рабочих выросла с 53 % в 1933 году до 64 % в 1935 году, а если считать вместе с «приравненными к рабочим», то процент оказывался еще более приемлемым: 79 % в 1933-м, 82,6 % в 1935-м. Но несмотря на эти успехи, махинации с «рабочими» путевками продолжались, как докладывал в 1935 году директор одного из санаториев. В одном случае такой путевкой воспользовался начальник отдела предприятия, а когда ему отказали в приеме, предприятие послало телеграмму с просьбой принять его, ссылаясь на нехватку рабочих. Санаторий буквально заваливали телеграммами подобного рода[36].

Постоянное нарушение правил выдачи путевок заставляет предполагать, что в 1930-е годы курорты превратились из лечебниц в объект потребления, к их потребительной стоимости (ценности в медицинском отношении) прибавлялась символическая стоимость (престижность пребывания на всесоюзном курорте). К середине 1930-х годов обозначились статусные различия между местами отдыха. Доля путевок, получаемых промышленными рабочими, превосходила долю последних среди трудящихся, но не достигала целевых показателей, установленных властями, о чем с сожалением говорилось во время дискуссий, имевших место в профсоюзах и Наркомздраве. Главными проигравшими оказались крестьяне, составлявшие в 1939 году 48 % всех трудящихся, но лишенные прав и привилегий обычного советского человека: только малая часть их отправлялась в учреждения здравоохранения [Всесоюзная перепись 1939: 93]. При этом те, кто не относился к промышленным рабочим и знал, как использовать систему с выгодой для себя, получал путевки в самые желанные места и в лучшее время года. Отчет Наркомздрава за 1933 год позволяет нам узнать о социальном составе посетителей всесоюзных курортов: промышленные рабочие – в среднем 17 %, служащие и управленцы низшего звена – 11 % (см. табл. 1.2). В целом доля рабочих была ниже средней по стране в Сочи, Кисловодске и на южном берегу Крыма, зато они составляли большую часть пациентов таких старых курортов, как Старая Русса (Новгородская область) и Сергиевские Минеральные Воды (Куйбышевская область), а также туберкулезных санаториев на севере Центральной Азии, где лечение заключалось в питье кумыса. Доля технического персонала была наиболее высока в Кисловодске (27 %) и Сочи (26 %). Непропорционально высокий процент служащих наблюдался в Кисловодске и Сочи, на Южном берегу Крыма. Если брать крымские пансионаты, этот процент оказывался еще более высоким: 27,2 % – служащие, 25,2 % – рабочие. Санатории являлись «ремонтными мастерскими для восстановления здоровья трудящихся», пансионаты же предлагали не столь интенсивное лечение и были скорее местами отдыха как такового. Неудивительно, что росту представительства привилегированных групп населения соответствовало увеличение доли членов ВКП(б), которые составляли большую часть пациентов в Кисловодске (43,3 %) и Сочи (42,9 %). На Кавказских Минеральных Водах рабочих было больше всего в Пятигорске (40,8 %), и там же процент коммунистов был самым низким (36,3 %)[37].

Таблица 1.2. Социальный состав пациентов всесоюзных курортов в процентном отношении, 1933

Источник: ГАРФ, Ф. А-8042. Оп. 1. Д. 10.

В 1933 году на «лучших курортах» доля членов партии, служащих и инженеров была самой высокой, а доля рабочих и детей – самой низкой. (Доля учителей была невелика, но обычно их учитывали вместе с рабочими, а не служащими.) Статус курорта можно было примерно определить по проценту рабочих: чем выше статус, тем выше была доля других групп. Кроме того, самыми желанными были путевки на всесоюзные курорты в высокий сезон. Наркомздрав также признавал привлекательность этих курортов – обязательный процент рабочих для них был установлен в размере 60 % (по сравнению с 80 % для всех курортов). Рабочим приходилось довольствоваться путевками на всесоюзные бальнеологические курорты, такие как Старая Русса, местные санатории, находившиеся в ведении областных и городских властей, и близлежащие дома отдыха.

В 1930-е годы сложилась ситуация, когда обычный промышленный рабочий уже не мог получить путевку в дом отдыха или санаторий; чем дальше, тем тяжелее было ее достать. Несмотря на начавшийся в это время строительный бум, мест на всех, кто их заслуживал, не хватало. Доступ к оздоровительным учреждениям зависел от результатов труда, а также социального положения. В путеводителе по курортам СССР 1936 года объяснялось, что предпочтение следует отдавать известным ударникам и квалифицированным рабочим, не нарушавшим рабочую дисциплину. При прочих равных обстоятельствах путевки должны были в первую очередь доставаться рабочим на вредных производствах, занятым в ведущих отраслях промышленности. На московском заводе «Серп и Молот» действовал следующий принцип: «Как правило, в первую очередь на курорты и в дома отдыха будут отсылаться лучшие стахановцы – производственники, хорошо проявившие себя в цехе» [Курорты СССР 1936: 30–31][38]. Лучшие места и лучшее обслуживание на курортах следовало предоставлять стахановцам.

Конституция СССР 1936 года предусматривала безусловное право на отдых для советских трудящихся. Об этом постоянно упоминалось в пропагандистских фильмах, посвященных курортам, об этом говорили и сами трудящиеся, выражая благодарность за возможность пользоваться этим правом[39]. Чем же оправдывал режим неодинаковый доступ к оздоровительным учреждениям, особенно к лучшим из них? Здесь полезно провести разграничение между мобилизующим неравенством, являвшимся одним из средств поощрений за труд, и тем неравенством, которое являлось одним из наиболее нездоровых аспектов так называемой «иерархии потребления» [Осокина 1998].

Советские специалисты по планированию не сомневались, что для заинтересованности рабочих в результатах производства необходимы материальные стимулы, и уделяли много внимания разработке эффективных систем стимулирования, включавших сдельные ставки, поощрения за ударный труд и соревнование [Koenker 2005: chaps. 4, 7; Siegelbaum 1988; Маркевич, Соколов 2005]. Важную роль играли и нематериальные средства поощрения, распределявшиеся таким образом, чтобы вознаграждать работников за высокую производительность и образцовое поведение. Так, на московском Электрозаводе рабочие получали в качестве заработной платы лишь одну девятую того, что «зарабатывали», остальное доходило до них через систему социального обеспечения: жилье, культурный досуг, образование, медицина, страхование, отпуск [Журавлев, Мухин 2004: 62–63]. Новая материальная культура 1930-х годов создавала «островки изобилия», извещая всех советских граждан о скором приходе царства социалистического изобилия. Не все