«Московском печатнике». В одном из них женщина поддразнивала супруга, мужчину средних лет, вернувшегося из Крыма, – мол, все говорят, что женатые мужчины ведут себя там, как холостяки, и бегают за женщинами. Муж признал, что его сосед по комнате демонстрировал «аморальное поведение», но уверял, что сам он вел себя благопристойно и лишь раз поболтал с одной «Марусей» до одиннадцати вечера. В фильме М. Е. Вернера «Девушка спешит на свидание» (1936) служащий одного из учреждений, подкаблучник, поехавший в отпуск без жены, наслаждается вниманием хорошенькой девушки на Кавказских Минеральных Водах. Но прежде чем роман получает продолжение, приезжает заподозрившая неладное жена, чтобы увезти его домой. Жалобы на взяточничество внутри профсоюзов часто включали обвинения против молодых женщин, часто «классово чуждых», которые получали путевки раньше заслуженных мужчин-работников, которые были старше их по возрасту. Отправляясь в отпуск, чиновники хотели проводить время с привлекательными спутницами [Leder 2001: 132][47].

Рис. 1.3. Семья на отдыхе в Анапе, берег Черного моря, лето 1929

Были ли эти случайные связи курортников результатом сознательного стремления разнообразить сексуальную жизнь или последствием невозможности путешествовать с женами и детьми? Чиновники утверждали (1932), что рабочие хотят отдыхать с семьями и даже отказываются от путевок в дома отдыха, так как «не хотят проводить отпуск вдали от своих семей». Глава фонда социального страхования предложил резервировать определенный процент мест в домах отдыха за семьями. Руководство московского Электрозавода сознавало, что предоставление путевок рабочим и членам их семей повышает мотивацию к труду и укрепляет преданность предприятию. «Вопрос о необходимости выделения семейных льготных путевок лучшим производственникам рабочие ставили неоднократно, особенно активно – с начала 1930-х годов в связи с отправкой лучших ударников на черноморские курорты, куда они мечтали поехать вместе с семьями». В 1935 году было решено отвести семьям одно крыло заводского дома отдыха, и во второй половине 1930-х годов семейный отдых стал на предприятии общераспространенным. В том же 1935 году чиновники отметили новое явление на Кавказских Минеральных Водах: пациенты прибывали с семьями и требовали для всех отдельное помещение (вместо того, чтобы делить номер с незнакомцами того же пола) [Петров 1933: 85; Журавлев, Мухин 2004:195–196][48]. Итак, запрос на отдых с семьей был очевидным, но курорты и дома отдыха лишь в малой степени старались удовлетворять его. Преобладающей оставалась концепция индивидуального отдыха, отодвигавшая идеал семейного отдыха на второй план.

Режим дня на курортах

Несмотря на то что беззаботный отдых ради удовольствия и пребывание с лечебными целями все чаще вступали в противоречие, если говорить о курортном отдыхе в СССР 1930-х годов, режим дня на курортах отражал чисто утилитарную его сторону. Как только пациент-отдыхающий прибывал на курорт или в дом отдыха, его повседневный распорядок определялся с помощью медицинской науки. «Починка человеческого мотора» требовала сложно организованной, упорядоченной «медицинской мастерской» – только так достигались оптимальные результаты.

Новоприбывший подвергался предварительному врачебному осмотру и помывке. На курортах пациенты получали специальное белье и туалетные принадлежности: личное белье дезинфицировалось и возвращалось им под конец пребывания. После нескольких более тщательных осмотров пациенту выдавалась медицинская книжка с перечнем необходимых процедур: каждый получал индивидуальное лечение, зависевшее от состояния здоровья. Медицинский язык пронизывал отпускную культуру. «Целебные силы природы – это сильнодействующие лекарства: при неумелом пользовании они могут причинить большой вред» [Гольдфайль, Яхнин 1928: 458]. Поэтому «всякий отдыхающий обязан был подчиняться основным требованиям определенного порядка дня дома отдыха, согласно установленному режиму; последний… требовал неукоснительного соблюдения» [Лифшиц 1923: 31–32][49]. Высшим должностным лицом в каждом санатории и доме отдыха был главный врач, ведавший не только медицинскими процедурами, но, кроме того, и культурно-политической программой учреждения, и хозяйственно-бытовыми вопросами. В домах отдыха лечебный режим был менее строгим: предполагалось, что их обитатели страдают просто от усталости, а не от серьезных заболеваний. Дом отдыха служил «школой санитарного просвещения».

Рациональная организация отдыха и лечения требовала жесткого распорядка. Наподобие фабрик и спа-курортов во Франции XIX века, советские дома отдыха и санатории управлялись по звонку. Сам распорядок был одним из важнейших терапевтических средств медицинского учреждения. Путеводители по курортам подчеркивали важность соблюдения предписанного режима; правила менялись с годами, но базовая структура лечебно-восстановительного отдыха оставалась прежней. Пациенты вставали по звонку, заправляли кровати, убирались в комнате. Температура измерялась дважды в день, пища подавалась четыре раза в день. Пациенты не могли принимать в своих комнатах посетителей и даже пребывать там в течение дня, а также принимать пищу. В каждом учреждении строго обязательным был двухчасовой дневной отдых – «мертвый час». Карточные игры, употребление алкоголя, слишком шумное времяпровождение находились под запретом. Танцы устраивались только с разрешения врача. «Санаторий – не дом для увеселения, а ремонтная мастерская трудящегося» [Курорты Абхазии 1925: 80–87; Гольдфайль, Яхнин 1928: 471–472].

Строгий режим дня на курортах был призван создать оптимальные условия для лечения, но также дисциплинировал и сдерживал то, что рассматривалось как трудноискореняемые пережитки, присущие культуре рабочих. Иванов, глава Крымской группы санаториев, требовал дополнительных полномочий для наказания нарушителей курортного режима, подчеркивая, что «даже рабочие» стали настаивать на его соблюдении всеми отдыхающими:

Чтобы, например, во время мертвого часа не ходили пьяные с криками, с песнями, с гамом, не ходили, как это приятно сейчас, полураздетые в одних трусах или женщины в бюстгальтерах, потому что это не только в смысле моральном имеет какое-то значение, но это на Южном берегу Крыма даже вредно для здоровья, потому что от излишней инсоляции у нас наблюдается такое явление, как бессонница.

Избыток солнечного света вызывал бессонницу, в результате люди шли в рестораны, чтобы послушать музыку, или на поздние киносеансы, откуда возвращались, громко горланя песни[50].

Отдельные специалисты в области здравоохранения предлагали альтернативу «фабричной» модели с ее звонками и суровой дисциплиной – антимастерскую вместо мастерской. Смена обстановки, которую предполагало приобретение путевки на курорт, должна была быть полной. Созерцание гор и моря вместо заводских труб и унылых городских пейзажей само по себе приносило пользу, но режим дня на курортах предусматривал, кроме того, отказ от любой деятельности, вызывавшей дополнительный стресс, включая обсуждение политики, выпивку, игру

в карты, слушание неподходящей музыки. Общественную жизнь за пределами санатория также следовало регулировать, чтобы свести к минимуму шум и отвлекающие факторы. Медицинские исследования начала 1930-х годов окончательно подтвердили вредное воздействие шума на нервную систему: чиновники предлагали, чтобы по громкоговорителям передавали музыку только в определенные часы, а потоки транспорта перенаправлялись в обход курортов. Как могли пациенты