такое наглое действо. Видно, не впервой уже подобные кренделя выделывал бывший щипач, а ныне каннабиноидный купец.

— Да не верти руками, — буркнул на меня сержант, пытаясь втиснуть мое запястье в дужку наручников.

— Давайте я вам помогу, — улыбнулся я. — Я сам.

Выхватил у него наручники и отточенным движением защелкнул одно кольцо на руке сержанта.

— Э-э! — тот сначала опешил, но уже через секунду еле сдерживал себя, чтобы не зарядить мне в нос, уж больно людей много вокруг. — Совсем охренел?!

Не теряя времени, я схватил за запястье таракана и второе кольцо защелкнул на нем.

Барыга и ППС-ник, сцепленные в пару, пытались меня достать, но я отскочил назад, те мешались друг другу, путались ногами, и сержант спешно стал искать ключ.

Его напарник, увидев, как ловко я орудую, не рискнул идти на меня в рукопашную. Попятился назад, выхватив пистолет.

Но пока он его доставал, я успел вытащить ксиву и ткнул ей вперед:

— Милиция, товарищи сержанты. Вы задержаны.

Те замерли на секунду, подбирая челюсти, повертели головами и сообразили, что я один.

— Ах ты, сука! — прошипел тот, что пристегнут, он уже добрался до ключа и неумело ковырял в замке, выворачивая руку таракану, который подвывал от боли. — Валим! — крикнул он напарнику.

Младший сержант убрал пистолет и уже собирался встать на лыжи, пока я выхватывал ключ у Сереги, но его приняли под белы рученьки мои сослуживцы в штатском, что наблюдали за мной издалека и все видели. А когда началась катавасия, подоспели на помощь, сумев не раскрыться. Вовремя. Потому что бить морды милиционерам на глазах прохожих мне ой как не хотелось. А так получилось почти без шума и пыли. Никто даже особого внимания не обратил, будто старые друзья обняли ментов и затолкали в машину. Отдыхать повезли прямо со смены, ага.

Уже в управлении троицу хорошенько досмотрели. Помимо гашиша у таракана оказался еще «аптечный» набор: заводской морфин в порошке и раствор промедола в белых шприцах-тюбиках, которые использовались как опиоидный анальгетик в аптечках АИ-2.

Такие аптечки в оранжевом пластиковом футляре, похожем на огромный портсигар, были разработаны в СССР как средство первой медицинской помощи для силовых структур и сил гражданской обороны. В случае возникновения тотального военного конфликта с применением ядерного оружия должны были быть розданы гражданскому населению. Потом, конечно, такие аптечки запретят, а пока ими были благополучно забиты все склады Гражданской обороны. Опера раскрутили таракана по полной, и тот признался, что его родственник состоит в комиссии по списанию этих самых аптечек за сроком годности. Двое сотрудников тут же умчались за этим родственником, взяв себе в помощь еще и ОБХСС-ника.

Не будь все службы на ушах по случаю приближающейся Олимпиады, вряд ли всё можно было бы провернуть так молниеносно. А сейчас этот член комиссии вряд ли скроется.

При личном досмотре милиционеров обнаружили много занятного: рубли, по сумме эквивалентные двум их зарплатам, доллары (видать, иностранцев они тоже щипали) и цыганские паспорта, которые они забирали у промышлявших гаданием на площади ромал – и возвращали им только после уплаты соответствующего вознаграждения.

Конечно, крышевание наркодилера им не пришить. Трудно такое доказать, но валюты и паспортов было вполне достаточно для того, чтобы с работы поганой метлой выгнать и дело уголовное пришить.

***

Так и пролетали мои будни. В борьбе с мелкой Московской преступностью. Пока однажды мой временный командир майор Солдатов меня не обрадовал, сообщив, что я опять убываю в распоряжение Горохова. Сказал он это с каким-то недовольством. Я еще слышал, как вдогонку майор бурчал, что, мол, Горохов уже третью неделю сидит без дела и целый кабинет занимает. А они вынуждены ютиться по четверо в одном.

Я не стал с ним спорить и доказывать, что одно дело делаем, что если охотник сидит в кустах и не стреляет, это не значит, что он прохлаждается. Крупную дичь можно днями выжидать, а мышек, что мы сшибаем каждый день, в час по связке ловить.

— Разрешите? — я распахнул дверь без стука, на радостях решил не церемониться.

— Входи, Андрей Григорьевич! — Горохов протянул мне руку, я уже оказался возле его стола, и разрешение на войти оказалось простой формальностью, сказанной самым дружеским тоном.

Справа от следователя на стульях, что расставлены вдоль стены, сидели Света и Катков. Лица тоже довольные и одновременно чуть напряженные. Будто охотничьи собаки в предвкушении долгожданной охоты.

— Привет, — Света встала навстречу и протянула руку.

Вместо того, чтобы ее пожать, я ее чмокнул. Будто игриво, но все равно, окружающие уловили флюиды не просто галантности с моей стороны.

Катков, что “стоял в очереди” за приветствиями, вдруг нахмурился и даже попытался сесть обратно на стул, не пожав мне лапу. Но я вовремя его заметил (наверное, он подумал, что снизошел) и широко распахнул ему свои объятия, чтобы хоть немного растопить ледок с его стороны.

— Здорово, Алексей! — я чуть приобнял пухляша и похлопал по спине. — А ты, я смотрю, схуднул чуть-чуть?

— Схуднул? — тот забрезжил слабой улыбкой. — Правда?

— Конечно, — произнес я вслух, а про себя добавил, — нет.

Алексей украдкой бросил взгляд на Свету — оценила ли она то, что он теперь стройняшка. Света смотрела на нас обоих и улыбалась. Катков принял это на свой счет, мельком оглядел свой живот, втянув его до отказа, даже дыхание задержал. Чего только не сделаешь ради любви. В том, что он по уши влюбился в психологиню, я теперь нисколько не сомневался. Наверное, никто не сомневался. Казалось, только твердолобый Горохов ничего не замечал. Но, скорее всего, он просто делал вид при подчиненных. Этакий служака, которого интересуют лишь дела рабочие, а все остальное побоку.

— Итак, товарищи! — командным голосом прервал он нашу приветственную болтовню. — У нас есть новое дело. Точнее сказать, дела. Не объединили их еще.

— Что там, Никита Егорович? — спросил Катков, еще не отошедший от радости внезапного похудения. — Убийства? Изнасилования? Очередной маньяк объявился?

— Маньяков пока новых нет, тьфу-тьфу, — Горохов постучал по столу. — Но есть преступление похуже…

— Что может быть хуже маньяка? — Катков раскрыл рот.

Горохов обвел нас хитрым взглядом и загадочно улыбнулся:

— Хуже маньяка может быть только женщина-преступница. Естественно, серийная. В общем, дело такое. Все произошло в Волгограде полгода назад. Потерпевший Золотов Алберт Евграфович, уже не пионер