Из этого тоже был выход: брать с собой трубку телефона — благо, дом сестры рядом, — сидеть у нее, а врать ему, что она дома. Смотрит телевизор или читает.

Можно подумать, что с Машей и ее друзьями Татьяне было бы трудно общаться. Но она вышла замуж за Леонида. А ему бы такое не понравилось. Стало быть, либо живи с ним и принимай его условия, либо уходи.

Так она и жила пять лет — как во сне, как плохой актер, который никак не может выучить свою роль наизусть и читает ее по бумажке… Изо дня в день один и тот же текст не задумываясь, а что в нем.

Неужели в одной семье могли родиться два таких разных человека, как Маша и Таня? Старшая сестра — женщина свободная, самодостаточная, никому не позволяла давать себя в обиду. И Таня — тихая, покорная, преданная…

Что она лепит! Слышал бы Мишка то, что она рассказывает о себе самой, обхохотался бы: «Это ты — тихая? Ты — покорная?!»

Наверное, вспомнил бы, как она уходила от него, не слушая извинений, мольбы, не оглядываясь. Оттолкнула его не по-женски сильно, когда он попытался заступить ей дорогу.

Маша тоже, выходя замуж, оставила свою фамилию. Конечно, не первого мужа — у нее брак был всего один, а свою девичью. В память о погибших родителях.

Ее сын, что служил сейчас на флоте, получая паспорт, взял фамилию матери, не простив отцу того, что однажды он на его глазах ударил Машу. Таким вот странным образом фамилия Вревских продолжилась, хоть и не напрямую по мужской линии.

Смерть родителей случилась тогда, когда Маша перешла на третий курс медицинского института, а Таня перешла в девятый класс.

Так и получилось, что у старшей сестры первой пациенткой оказалась ее младшая сестра. В тот момент, когда студентам еще не приходится лечить больных. Они только постигают азы медицины да учатся у профессоров своему нелегкому ремеслу.

Маша собиралась стать терапевтом, но поскольку ей приходилось возиться с Татьяной: ту по ночам одолевали кошмары, а днем — головные боли, — она в конце концов решила поменять специализацию. Вначале просто совмещала изучение дисциплин, а потом определилась окончательно. Прочитала уйму литературы, ловила в коридорах преподавателей, чтобы растолковали ей то, что она не понимала или чего на занятиях еще не проходили.

Ничего, сестренку вытащила. Теперь в своих кругах Мария Всеволодовна Вревская считается лучшим невропатологом города.

Маша уверяет, что Тане повезло: ее выздоровлению способствовало рождение Александры. Организм сконцентрировался на том, чтобы молодая мамаша смогла доносить и родить ребенка. Мамой Татьяна стала за месяц до своего девятнадцатилетия.

Маша вспоминала одного профессора, к которому водила сестру на консультацию.

— Бог даст, родит, и все пройдет.

— Что же это, нам с тобой только на Бога и надеяться? Народ как говорит: надейся, а сам не плошай.

Выходит, профессор оказался прав. Но он, конечно, не мог знать, что еще больше, чем беременность, на Таню воздействовала ее влюбленность. Вот что в момент очистило ее засоренную призраками энергетическую оболочку. Для них просто не осталось места. В ее мире теперь был Мишка, она, а потом и маленькая Александра.

Но это было после, а до того…

Таня с Мишкой ехали в такси к ней домой и целовались так, что в глазах темнело от нехватки воздуха, все не могли оторваться друг от друга.

— Поехали ко мне? — наконец хрипло сказал ей Мишка в самое ухо.

У него уже была своя квартира, правда, не им самим купленная, матерью, которая откладывала для этого каждую свободную копейку. Но и вообще уже тогда Мишка был жутко самостоятельный. Вместо армии ему предложили отслужить долг родине в милиции. Он согласился и два года обучал самозащите без оружия оперативников и работников всех других отделений, кто хотел этому учиться. Обращению с оружием милиционеров учили другие люди.

Итак, в тот вечер переполненный любовью Мишка позвал ее к себе.

— Я бы поехала, — тоже тяжело дыша, сказала Таня, — но Маша будет волноваться.

— А если я тебя отмажу? — спросил он. Таня не выдержала и расхохоталась:

— Ты — отмажешь? Да Машка тебе такое устроит! Она за меня горло перегрызет. Натравит на тебя и милицию, и ФСБ, и пожарных, и не знаю, еще кого!

В правдивости собственных слов Таня ничуть не сомневалась. Приятно было осознавать, что сестра так ею дорожит.

Мишка тронул за плечо водителя такси:

— Слушай, шеф, тормозни-ка рядом с телефоном, мне надо срочно позвонить.

Таня вылезла следом за ним. Ей. было интересно, как Мишка будет разговаривать с ее строгой, рано повзрослевшей сестрой.

Михаил удивился, что Маша сразу взяла трубку.

— У телефона дежурила, что ли? — со смешком шепнул он Тане, нарочно отодвигая трубку от уха, чтобы и она могла слушать и смеяться.

Но той в момент стало не до смеха.

— Здравствуйте, Маша. Это говорит Михаил.

— Где Таня? — спросила сестра, как прорыдала, не отвечая на еҐо приветствие.

— Она со мной.

— Я вам не верю! — с каким-то надрывом прокричала Маша, и Таня подумала: интересно, кого из них надо отпаивать транквилизаторами?

— Да здесь я, Маша, чего ты нервничаешь?

— Татьяна, немедленно езжай домой! — сказала сестра так, как умела говорить только она.

Еще год-другой тому назад Таня трепетала от такой вот ее интонации, а теперь лишь грустно усмехнулась про себя.

— Я сегодня не приду ночевать, Машенька, ложись спать, — сказала она ласково, впервые чувствуя свое превосходство над старшей сестрой.

— Ты останешься ночевать у него? — чуть ли не взвизгнула сестра.

— Погоди минуточку, — сказала она в трубку и обернулась к Мишке: — Будь другом, подожди меня в машине. Я скоро.

Михаил отошел, чему-то усмехаясь, и даже пробормотал:

— Ну-ну!

— Останусь ночевать, Машуня, и думаю, между нами обязательно произойдет то, чего ты так боишься.

— А если после этого он на тебе не женится? — задала она глупейший, по мнению Тани, вопрос.

— А надо, чтобы он непременно женился?

Теперь, когда после смерти матери прошло столько лет, Таня могла уже, храня в душе ее образ, оценивать и то, что ее воспитывает сестра. Вряд ли вот эту самую фразу она могла бы сказать матери.

Но Маша смутилась вроде, сразу растеряв и свою строгость, и даже уверенность.

— Но почему именно сейчас и именно так? Есть же другие пути. Он мог бы попросить твоей руки… Поженились бы, чтобы все как у людей.

— Я люблю его, сестренка, понимаешь? Думаешь, пусть лучше это произойдет с кем-нибудь случайным, о чем я потом всю жизнь стану жалеть? Не переживай, у нас с ним будем именно все как у людей.