Если постоялец появился, скажем, неделю назад, нужно срочно хватать под мышку попугая и его хозяйку и рвать отсюда когти.

– Да второй год живет, – успокоила меня Муромцева. – Он учитель в школе. Детишек учит черчению и рисованию. Раньше в городе жил, а потом ему доктора посоветовали в деревню перебраться. Молоко парное пить. Язва у него, что ли? Он у Макаровны каждый день трехлитровую банку молока покупает. Язвенник. И трезвенник, – хмыкнула Зоя.

Перед моим внутренним взором возникла фигура щуплого лысеющего мужчины в очках и потрепанном костюме. Язвенник, значит. Ну, ладно.

Устроив Ольгу Дмитриевну и Аркадия на ночлег, я вышла на улицу. В Балахове цвели сады, и воздух был напоен ароматами… а, ладно, все равно я не разбираюсь, что там цветет. Абрикосы, кажется? Я достала пачку сигарет. Курю я редко, но сейчас мне хотелось проветрить голову и подумать. Обычно я в таких случаях выхожу на пробежку. Километров пять-семь – и головную боль как рукой снимает. Но сейчас момент был явно не подходящий. Обойдя дом, чтобы не дымить перед хозяйскими окнами, я обнаружила какую-то поленницу – в общем, бревна, сложенные штабелем. Усевшись на нагретое за день шершавое бревно, я наконец закурила. Вспышка зажигалки высветила мужской силуэт на другом конце бревна.

Я вскочила:

– Кто здесь?

Моя рука поползла под мышку. Там у меня кобура с оружием, на которое имеется разрешение.

– Извините, не хотел вас напугать, – произнес тихий голос. В темноте виднелся неясный силуэт. – Я Альберт, Альберт Дуров, ваш сосед.

– Жилец, который снимает половину дома? – сообразила я, успокаиваясь.

– Он самый. А вы гостья, которая сегодня приехала к Зое Константиновне. Вы ее родственница?

Надо же, любопытный какой!

– Нет, я родственница ее подруги. Видели старушку? Я ее племянница.

– И что привело вас в Балахов? – светским тоном спросил учитель.

Мне сделалось смешно.

– Места у вас красивые, – мечтательно протянула я. – Люблю, знаете ли, красивые пейзажи!

– О, это замечательно! – воодушевился сосед. – Пейзажи здесь в самом деле необыкновенные. Знаете, я ведь не только учитель, я еще немножко и художник.

Вот зануда! Челюсти мне свела зевота. А сосед не унимался:

– Вот так утром встанешь рано, до рассвета, возьмешь этюдник, поднимешься на ту горку. Сидишь и смотришь, как солнце встает. На траве роса сияет, как бриллианты. Птицы поют хором. Весь мир кажется новым, знаете, как новенькая монета. Можно даже не расчехлять этюдник, не рисовать. Такая красота!

– Истинный рай, – подтвердила я, чтобы поскорее закончить разговор. Не терплю пустой болтовни, если честно.

Мы еще немного потрепались о погоде, потом учитель рисования поднялся, кряхтя, и сообщил:

– Что ж, рад знакомству. Час поздний, увидимся завтра.

И ухромал на свою половину.

Я еще немного посидела на бревнах, наслаждаясь удивительной тишиной, какой никогда не бывает в большом городе. Потом погасила сигарету и отправилась спать.

Спала я плохо – вообще-то, мой тренированный организм привык отключаться по команде «отбой», и меня не пугает ночевка ни на снегу, ни в болоте. Но сейчас, в мягкой постели, мне было неуютно – в голове непрерывно прокручивались события прошедших дней, беседа со следователем Мироновой, разговор с Зоей, косые взгляды ее мужа… не нравился мне этот дом, и его хозяева в особенности. Я уже поняла, что подруга Филаткиной не так проста, как кажется на первый взгляд. Впрочем, как и сама моя клиентка.

Предчувствия меня не обманули – утро началось с телефонного звонка. Мой мобильный заливался и елозил под подушкой – вчера я забыла поставить его на беззвучный вызов. Схватив трубку, я с трудом разлепила глаза и хриплым со сна голосом каркнула:

– Охотникова. Слушаю.

– Доброе утро, Евгения Максимовна, – произнес мне в ухо ледяной голос. – Это Максим Голиков. У нас чепэ.

Некоторое время я пыталась сообразить, кто такой Голиков и что значит странное слово «чепэ». Потом поняла: со мной говорит владелец детективного агентства «Персона» – тот самый, к кому я обратилась с просьбой собрать информацию о Филаткиной и понаблюдать за ее домом. А чепэ – это чрезвычайное происшествие. Что-то случилось. Что-то очень плохое, иначе Голиков не стал бы звонить мне в такую рань.

– Слушаю, – повторила я.

– Час назад мне позвонили, – все так же холодно и деловито произнес Максим Олегович, – на моего сотрудника напали. Ударили по голове. Он сейчас в коме, лежит в реанимации. Я заявляю в полицию. Поэтому и звоню. Не могу же я оставить такой факт, как нападение на моего сотрудника, в тайне. Я законов не нарушаю.

– Звоните, и побыстрее, – посоветовала я, просыпаясь окончательно.

– Просто я подумал, что это может идти вразрез с вашими интересами, – немного сбавил обороты Голиков. – Сообщу я им все равно, просто хотел вас предупредить.

– Я все поняла. Часа через два буду у вас.

И я прервала связь. Было еще очень рано. Я выглянула в окно – там струился молочный туман. Цветущие деревья плыли в нем, как невесты в танце. Что ж, а мне пора.

Я оделась и растолкала Филаткину. Старушка спросонок моргала, глядя на меня:

– Женя? Который час? Что случилось?

– Все в порядке, Ольга Дмитриевна, просто мне нужно отъехать на денек по делам в Тарасов.

– Милочка? – ахнула пожилая дама. – Что-то случилось с Милочкой?

– С тетей все в порядке, надеюсь, – поспешно добавила я. – Просто деловая встреча. Думаю, к вечеру или, в крайнем случае, к завтрашнему утру я вернусь. Ни о чем не беспокойтесь. Не покидайте дом. Никому не звоните. Вы поняли?

– Конечно, Женя, – растерянно пробормотала старушка. – У Заи я в безопасности и Аркаша тоже. Но все-таки… возвращайтесь скорее, ладно?

– Как только смогу.

Проходя в свою комнату, я приметила сумочку Филаткиной, лежавшую на стуле. Ни мгновения не потратив на переговоры с собственной совестью, я цапнула старомодную сумку из потертого кожзаменителя и позаимствовала оттуда один очень важный для меня предмет. Не знаю, пригодится ли он мне сегодня, но пусть лучше будет под рукой.

Спустя пять минут я уже выруливала со двора. Утренние дороги были еще пусты, так что мой «Фольксваген» летел в сторону Тарасова как на крыльях. Остановилась я всего однажды – на заправке, чтобы покормить моего железного друга и выпить кофе. К девяти я уже была в городе.

Максим Олегович ждал меня на рабочем месте. Я вошла в знакомый кабинет и уселась напротив хозяина «Персоны». Тот был небрит и выглядел усталым и раздраженным.

– Максим Олегович, я понятия не имела, что мое несложное задание приведет к таким серьезным последствиям, – сказала я.