– Теперь я даже знаю, что такое этнорок, представляешь? – вздохнул Кью.

Мы прошли в просторную светлую кухню, хозяин принялся колдовать над туркой.

– Я привезла вам цикорий, – сказала я, выставляя пакет на стол.

– Мусорное ведро вон там, – очень вежливо указал мне пенсионер. – Вы же понимаете, Женя, что я в рот не возьму эту гадость. Это же трава.

Последнее слово Кью произнес с особым отвращением.

– Ладно, тогда я заберу это с собой, угощу свою новую клиентку.

Кью поднял брови:

– Какие-то проблемы?

И тут же поднял руку предостерегающим жестом:

– Стоп! Сначала позвольте мне закончить.

Я привыкла снисходительно относиться к маленьким закидонам моего пожилого друга. Поэтому смирно уселась на гостевое место и принялась ждать.

– Никакого газа! – между тем бормотал Кью. – Газовое пламя убивает вкус и аромат. Только угли, раскаленный песок. В крайнем случае электричество. Но ничто не заменит открытого огня.

У хозяина была навороченная электрическая плита. На склоне лет оружейник освоил выпечку воздушных булочек и бисквитов.

Получив из рук хозяина чашку с жидкостью, источавшей все ароматы Аравии, а по цвету напоминавшей нефть, я сделала первый глоток и зажмурилась. Кофе ударил в виски, как термоядерный взрыв. Но вкусно было невероятно.

Мы выпили кофе в почтительном молчании. Наконец хозяин сполоснул чашки, уселся напротив меня и сказал:

– Я вас слушаю, Евгения.

Деловые разговоры Кью предпочитал вести исключительно на кухне. Как-то раз я спросила почему – ведь у хозяина имелся удобный кабинет. На что пенсионер на полном серьезе сообщил мне, что реже всего прослушку ставят на кухнях и в ванных – там слишком много посторонних шумов, да и люди говорят о важном в местах, которые им кажутся безопасными и защищенными.

Я не стала тянуть и изложила свою просьбу:

– Мне нужна камера, соединенная с датчиком движения. Помнится, вы говорили, что у вас есть подобная разработка.

– Зачем такие сложности? – уточнил Кью.

– Мне необходимо установить ее в квартире, где, скорей всего, никто не появится. Но если все-таки появится, я хочу видеть, кто это. У меня не будет возможности проверять ее часто, так что непрерывная запись мне ни к чему. Короче говоря, мне нужно что-то по типу фотоловушки, какие ставят на животных. Ну что? Поможете?

– Без проблем, – пожал плечами Кью. – Расценки мои вы знаете.

– Знаю, – вздохнула я.

– Алеша! Алексей! – позвал Евгений Максимович. Квартирант возник на пороге через секунду – подслушивал, что ли? Такому технически подкованному умнику установить малютку-«жучок» раз плюнуть.

– Будь другом, принеси образец семнадцать-пятнадцать, – попросил Кью. – И упакуй как следует.

Я знала, что в глубинах квартиры скрывается мастерская, оснащенная серьезным оборудованием. И вход туда был мне строго воспрещен. Свои изделия оружейник хранил в сейфе и доставал по мере надобности.

Пока Алеша выполнял поручение шефа, мы мило потрепались на общие темы. Наконец юноша принес и вручил мне пакетик, напоминающий подарок на Восьмое марта, – в коробочке такого размера вполне могла находиться недорогая ювелирка, бижутерия или что-то в этом роде.

Я немедленно поднялась – никогда не задерживаюсь у Кью сверх необходимого.

– Всех благ, – пожелал мне оружейник, вставая. Он никогда не говорит мне глупостей типа «будьте осторожны». Знает, что я не сдам его ни при каких обстоятельствах – предпочту сесть в тюрягу, но не расскажу, откуда у меня такие сложные приспособления. Камера по типу фотоловушки – это так, цветочки. На роль ягодок претендовал, например, арбалет, выстреливающий тросом с кошкой на конце, и прилагавшийся к нему карабин. Благодаря этому устройству я могу проникать на крыши зданий и на объекты, которые выглядят недоступными. Ну, и другие интересные вещицы.

Попрощавшись с Евгением Максимовичем, я покинула квартиру, спрятав пакет с цикорием под куртку. Конспирация так конспирация!

В квартиру Ольги Дмитриевны Филаткиной я проникла поздним вечером. Дождалась, когда дом затихнет, и преспокойно вошла в подъезд. Никаких проблем у меня не возникло – благо при себе я имела ключи, позаимствованные из сумочки пожилой дамы. Если вдруг что-то пойдет не так и мне придется давать объяснения, что я делаю в чужой хате, я всегда могу сослаться на то, что Ольга Дмитриевна попросила меня забрать что-то из квартиры – к примеру, тонометр. Или теплые вещи.

Следователь Миронова разрешила входить в дом, сообщив, что все следственные мероприятия окончены. Так что я не нарушаю законов. Ну, почти.

Закон, который я собиралась нарушить, представлял собой статью седьмую закона «О частной детективной и охранной деятельности», запрещавшую видеонаблюдение и видеозапись в жилых и служебных помещениях. Но я не видела другого способа выяснить, кто проявляет нездоровый интерес к моей пожилой клиентке и ее попугаю, и была готова рискнуть.

Свет я зажигать не стала – незачем давать злодеям сигнал. Мне вполне хватало света от фонаря за окном. Неслышно ступая, я обошла жилище старушки. Мне показалось или в воздухе до сих пор стоял запах горелой изоляции? И пробки так никто и не поменял.

Интересно, какие тайны скрывает этот дом? Обычная панельная пятиэтажка, ничуть не похожая на замок с привидениями. Тем не менее у этой квартиры теперь есть собственный призрак – призрак мужика в спецовке, рецидивиста Михаила Шмакова, умершего здесь. Что он искал? Кто послал его в эту зловещую квартиру?

Звонок телефона разорвал тишину. Погруженная в таинственную атмосферу и мрак, я не сразу сообразила, что звонит мой собственный мобильник. Резкий звук ударил по нервам. Доставая трубку, я заметила, что руки у меня дрожат. Бросив взгляд на экран, я с изумлением увидела имя Максима Голикова. Нашел, понимаешь, самый подходящий момент для звонка! Интересно, насколько здесь тонкие стены и хорошая слышимость? Думаю, соседи уже в курсе, что в квартире кто-то есть.

– Охотникова, – бросила я в трубку придушенным шепотом.

– Добрый вечер, Евгения Максимовна, это Голиков, – сказал владелец детективного агентства «Персона». – Извините за поздний звонок. Но я просто обязан вам сообщить…

– Ваш сотрудник умер? – холодея, спросила я. Да, я все понимаю, профессиональный риск и страховка, но незнакомый мне Костя явно на такое не подписывался. А у него, поди, жена и детишки.

– Нет, с Константином все по-прежнему. Состояние стабильно тяжелое, – немного успокоил меня Голиков. – Просто выяснилось одно обстоятельство: у Кости пропал бумажник.

– То есть его не только ударили по голове, но и ограбили?

– Да, и следователь сказал, в этом районе в последнее время… пошаливают, как он выразился.