— Не волнуйся, я тебе верю.

Шилов поднялся. От былой доброжелательности в нем не осталось и следа. Лицо снова приобрело змеиное выражение.

— Этот пускай живет, — распорядился он. — Пока. Сперва нужно проверить, — затем кивнул телохранителю. — Пошли.

Тот набросил пальто на плечи босса и как тень двинулся следом по лестнице.

Парень, приободрившийся до этого, опять впал в панику. Он понял, что его обманули.

— Шило, обожди! Шило!.. Ты же обещал! Мы же договорились, Шило!

Поднявшийся уже до середины лестницы авторитет остановился и обернулся.

— Мы договаривались, что вы достанете мне картину. Вы обманули. Я тоже, — презрительно глядя на парня, произнес он.

Приняв душ и переодевшись, Шилов вызвал к себе в кабинет доверенного адвоката, который являлся скорее советником в преступных делах, чем юристом. Нужно было с ним посоветоваться и кое-что уточнить.

Вскоре в дверь постучали, и в кабинет вошел грузный пожилой человек с огромной лысиной на макушке. Одет он был с иголочки: накрахмаленная рубашка, безукоризненно отутюженный, без единой складочки, дорогой костюм. Все было идеально подогнано к его фигуре.

— Вызывали, Станислав Павлович?

— Заходи, садись, Семенович, — пригласил Шилов.

По тону авторитета адвокат понял, что тот находится в отличном расположении духа. Когда он называл его по имени-отчеству — Антон Семенович, это означало, что разговор предстоял серьезный и нужно было держать ухо востро. Шилов — личность психически неуравновешенная, мог в припадке ярости убить. А если называл так, как сегодня, — просто Семенович, значит, разговор будет простой формальностью. Он уже сам все решил и хочет лишь поставить в известность.

— Завтра мы едем в Кузнецк, — сообщил он. — Займись организацией.

— Хорошо, — кивнул адвокат, ожидая пояснений.

— Завтра наконец я заполучу эту чертову картину!

— Она в Кузнецке?

— Да. На вокзале, в камере хранения, ждет, когда я приду и заберу ее. Кроме того, нужно заплатить по счету одному ублюдку. — Глаза бандита зловеще сверкнули. — Ты не помнишь, кто там сейчас хозяин?

Адвокат задумался.

— По-моему, Лысый.

— Вот дерьмо! — выругался Шилов.

— Вы его знаете?

— Приходилось. Старое дельце, еще в Самаре.

— Связаться?

— Да, позвони и скажи, что заедет Шило. Вот он обрадуется.

Несмотря на палящее солнце, в гараже царила приятная прохлада. Толстые, сработанные на совесть кирпичные стены и густая тень, отбрасываемая раскидистой кроной старой липы, росшей невдалеке, служили надежной, но временной защитой от августовского зноя. Не пройдет и нескольких часов, как тень начнет отступать на восток, теснимая неумолимыми лучами. Когда они доберутся до распахнутых настежь ворот и заглянут внутрь, пространство гаража превратится в настоящее печное жерло.

Работа двигалась медленно. В такую жару больше хотелось окунуться в холодную речную воду, выпить бутылку ледяного пивка и вздремнуть в теньке. Однако этим мечтам не суждено было сбыться.

С самого раннего утра Егор и Александр перебирали мотор «фольксвагена». Машину купили по случаю и почти за бесценок. Новая модель, но после аварии перед автомобиля превратился в гармошку, мотор дал трещину, а часть узлов и деталей требовала замены. Для непосвященного — удручающее зрелище. Но на самом деле все оказалось не так страшно, как с виду. Главное, перебрать мотор и заменить пришедшие в негодность детали. Передок и крылья, хоть и бывшие в употреблении, но еще в нормальном состоянии, уже имелись. Несколько дней посидеть в гараже, и машина готова, как планировал Егор.

Однако ремонт затянулся. Времени не хватало; как назло, свалилось множество проблем, и эта жара.

— Наденька, подай дяде Саше из холодильника бутылочку пива, — попросил Мельников, выглянув из смотровой ямы.

Девочка, сидевшая в углу на табурете и болтавшая ногами, наморщила усеянный веснушками носик и замотала головой.

— Не подам.

— Это еще почему?

— Тебе нельзя пить пиво.

— Мне? Нельзя?

— Ты и так толстый. А папа говорит, что люди от пива толстеют еще больше, — серьезно заявила девочка.

Егор отложил в сторону ключ и прислушался к разговору.

— Да ты что, Надюша! Какой же он толстый? Он сильный, — вступился он за друга.

— Нет, это ты сильный. У тебя одни мускулы, как у Шварценеггера. А он толстый. У него один жир, а мускул не видно.

Егор прыснул со смеху. Мельников обиженно засопел. Погрозив девочке пальцем, он сказал:

— Ну раз я толстый и жирный, то больше кататься в машине тебя не возьму. Даже не проси.

— А вот и неправда! Возьмешь!

— Правда.

— Нет!

— Да!

— Возьмешь! Все равно возьмешь! — уверенно заявила она. — Ты, дядь Саша, хоть и толстый, но добрый.

Мельников довольно улыбнулся в усы.

— Ох, Надюха, и лиса же ты. Хитра-а-я-я. — покачал он головой.

Вытерев замасленные руки тряпкой, Егор подошел к холодильнику, достал две бутылки пива, открыл их. Проходя мимо племянницы, он щелкнул ее пальцем по носу.

— А-а-а. — запищала она. — Ты мне нос вымазал!

— Давай, Надюха, дуй домой. Скажешь бабушке Нине, что мы скоро приедем.

Девочка убежала.

— Может, тебе и в самом деле пива не давать? — в раздумье Егор остановился возле смотровой ямы.

— Да иди ты. — обиделся Александр и снова нырнул под машину. — Скажи сразу: пожалел, — донесся оттуда его голос.

— Ладно, вылазь, перекурим, — предложил Егор.

Пыхтя, словно старый паровоз, Мельников выбрался из-под машины. Он расправил затекшие плечи и критически осмотрел «фольксваген».

— Хорошая будет тачка, — потягивая пиво, удовлетворенно произнес он.

— Придется попотеть.

— Зато как потом телок будем снимать! А?!!

Предвкушая предстоящее удовольствие, он расплылся в довольной улыбке. У любого человека, глядя на него, в этот момент невольно возникло бы сомнение: а может, и в самом деле это все, что нужно для счастья? Он думал именно так. Не обремененный семьей и заботами, он жил сегодняшним днем, наслаждался жизнью и брал от нее все, что она могла ему дать.

Неожиданно Егор поймал себя на мысли, что завидует другу. «Почему же у меня так не получается, — с горечью подумал он. — Всегда возникают какие-то проблемы, трудности. Всегда приходится что-то преодолевать, что-то доказывать, за что-то бороться.»