– А пилу где взял? У меня не было.

– Дед Гришка одолжил.

– Лучше бы в тепле ужин приготовил, – сокрушенно покачала головой Нина.

– Я картошки начистил, сейчас пожарю, – приподнялся Степка.

– Лежи уже, сама пожарю, или не доверяешь? – хмыкнула она.

– Пробуй, – милостиво разрешил пациент.

Пашка на стряпню неопытной хозяйки никогда не жаловался, свекровь готовила дурно, поэтому, что бы там не «сварганила» Нина, воспринималось им с восторгом и на ура. Этот же деревенский паренек, избалованный, как видно, мамкиными варениками и борщами, да и сам в долгой холостяцкой жизни приученный к плите, просто так нахваливать Нину не собирался.

– Корочки золотистой не хватает, тушеная получилась, а не жареная, – не стесняясь, проворчал он, – и пересолено малость.

Разозлившись, Нина решила, что самое время поговорить об отъезде.

– Горелое вредно для желудка, – мрачно произнесла она, – в субботу первое мая, я к родителям уеду.

– А уколы? – возмущенно вскинулся казачок. – Там же курс должен быть, минимум семь дней, так ведь?

– А ты поедешь к своим родителям, в свою деревню, и они тебе найдут, кто уколы три дня поделает. Я могу тебе рассказать – как, а ты маме, там не сложно, она и сама сможет, лекарства я тебе дам…

– Я не поеду, – категорично отрезал Степка, – она меня на раскоп больше не выпустит.

«Хорошая мама, правильно сделает».

– Ты с родителями живешь?

– Нет, у меня в райцентре квартира.

– Ну, так к себе поезжай, может какая интересная соседочка поколет.

– Ты меня на что подбиваешь? – вдруг обиделся Степка, резко вставая и заходясь тяжелым кашлем.

– Ладно, я остаюсь. Будем лечиться, – обреченно выдохнула Нина.

– Картошка вкусная была, я больше критиковать не буду, – обрадованно улыбнулся Степка, – и посуду помою. Ты иди, отдыхай, – совсем уж расщедрился он.

Нина пошла с телефоном на улицу, села под опиленную яблоню и нажала маму.

– Алло, Нинчик, как дела, не заболела? – полилось из динамика.

– Все хорошо, с работы пришла, поела, – бодренько отрапортовала Нина, всей душой ненавидя сейчас Степку.

– А мы тебя ждем. Семка тебе тут рисунок нарисовал. Отец рыбу засолил, как ты любишь.

– Мам, я не смогу приехать, – выдохнула Нина.

– Почему, что-то случилось? – встревожилась мать.

– Да понимаешь, тут у пациента курс уколов еще не закончился, надо колоть каждый день. Бросить нельзя.

– Так пусть кто-другой поколет, чего там сложного? Покажи – как, – предложила мать. – Нин, ты тоже на выходные право имеешь. Всем не поможешь.

– Мам, они старенькие, сами не смогут уколоться. Я на девятое мая точно приеду, на салют с племянниками схожу. Не успеете глазом моргнуть, а я у вас.

– Ладненько. Но так нельзя, сразу их всех на место ставь, на шею сядут.

«Уже сел», – вздохнула про себя Нина.

Поговорив, она отключила мобильник, но через несколько секунд опять раздался бодрый звонок. «Мама».

– Мы тут с отцом переговорили, мы к тебе сами приедем, – радостно выдала матушка.

«Сами?! Только не это! Что они увидят? Незнакомого мужика на диване, которого Нина притащила в дом лечиться. Ой, какая разборка будет? Я бы свою дочь точно бы отчитала по первое число».

– Мам, не надо приезжать, – медленно растягивая слова, начала Нина на ходу придумывать предлог отказать, – у нас здесь ливень прошел, три дня не останавливаясь лило, дорогу размыло. Вы на нашей не проедете.

– Ну, бросим на асфальте, пешком дойдем, кому она, развалюха, нужна.

Аргумент оказался слабоват.

– Скажи, мост смыло, – из-за плеча подсказал Степка.

– И мост смыло, да, один пролет, – воспользовалась подсказкой Нина. – Сейчас бригада ремонтная работает, к девятому мая обещали починить.

– Ну, ладно, доченька, скучаем, – мама отключилась.

– Ты, когда-нибудь, уляжешься в постель или нет? – зло прошипела Нина на больного.

– Я там целый день честно лежал. Нин, я буду лечиться, к девятому стану как новенький, обещаю, – он комично-заискивающе посмотрел ей в глаза. – Я тебя развлекать буду, чтобы тебе не скучно было, я петь умею и цыганочку с выходом, но это дернуть надо… много… сказки на ночь – тоже не проблема.

– Откуда ты взялся-то такой, сказочник? – Нина рассматривала хитрую ухмылку и приподнятую острую бровь.

А вот сейчас он не казачок, а пират, шутит, а что-то дикое и опасное исходит от него, и Нина чувствует это, но объяснить не может. Будто два разных человека, и один притаился за спиной другого, и лишь изредка выглядывает, приводя к неосознанной тревоге.

Всю пятницу Нина ходила в каких-то смятых растревоженных чувствах, все было как всегда и отчего-то не так. Фельдшер активно занималась делами, подчищая завалы рутинной писанины перед трехдневными выходными. У Степки впервые в этот день к обеду температура нормализовалась, к вечеру все же выдала тридцать семь и две, но положительная динамика была налицо. Правда по ночам больного душил надрывный кашель, и Степка несколько раз вставал попить водички, Нина слышала его тяжелые шаги на кухню и обратно, это убеждало, что она приняла все же правильное решение, до здорового пациенту было еще далеко.

Деду Гришке Нина строго-настрого запретила выдавать гостю какие-либо инструменты, а со Степки взяла честное слово, на двор выходить только дышать свежим воздухом. Сказки он ей не рассказывал, но байки про любимую рыбалку вечером за столом травил, разделывая плотвичек, которых после обеда принесли на гостинец друзья-археологи.  

Нина слушала, улыбалась и отдыхала на стуле. Ужин, как виноватая сторона, взял на себя пациент.

– Степ, а что ребята рассказывали, они до материка[1] дошли?

– Евразию прорыли, до Америки пока не докопали, – отшутился он.

– А находки какие?

– Черепки, какие там еще находки, – отмахнулся Степка.

– А керамика ленточная или уже на круге сделана?

– Нин, а ты откуда все это знаешь? – Степка внимательно посмотрел ей в глаза, прожигая острым взглядом.

– В детстве с кружком на раскопки ездила, – пожала плечами Нина. – Представляешь, мы с Димой в одном лагере археологическом были.

– Ты с Димкой Рощиным знакома? – отчего-то напрягся казачок.

– Нет, это когда они в медпункт тебя проведать приезжали, помнишь, я тебе рассказывала? Ну, мы разговорились и выяснили.

– Значит, ты тоже, вроде как, археолог, – процедил Степка.

– Да ну, какой я археолог, я уж ничего и не помню? – рассмеялась Нина.