— Понимаю, — Волков отвернулся и тихо добавил:

— Я все понимаю. Но документов у него с собой не было.Двое моих людей сидят в Праге и живут в том самом номере отеля, где жилВалентинов. Они даже паркет разбирали. Весь номер простучали. По сантиметру. Яим даже аппаратуру послал в Прагу. И ничего они не нашли. Никаких бумаг вномере нет.

— У него наверняка была своя агентура в Праге —уставшим голосом заметил генерал, — постарайтесь выйти на его людей.Может, удастся найти хоть какие-нибудь концы. В любом случае эти документыдолжны попасть к вам раньше, чем они попадут в Москву. Только тогда ты можешьспокойно хамить своим генералам. Только в этом случае, Волков. И пить твоелюбимое виски. Ты ведь уже нашу водку не пьешь, тебе нужно шотландскоедымчатое. Совсем загордился, полковник, решил, что бардак в стране — и ты наконе. Забыл, как все в жизни меняется. И если ты документы не найдешь, то… сампонимаешь… При всех других вариантах тебя ждет пуля в затылок в лагерях НижнегоТагила.[4] Устраивает тебя такая перспектива?

Вместо ответа Волков коротко выругался и, снова поднявшись,налил себе уже гораздо большую порцию виски, выпил одним залпом и только потомсказал:

— Найду я эти чертовы документы. Из-под земли достану,но найду.

— Правильно. И очень быстро, иначе КГБ сумеетпросчитать, кто был заинтересован в убийстве резидента Валентинова. Теперьдавай о главном — через три дня получишь новый конверт. Обговори другой банк, вкоторый они должны перевести деньги. На этот раз это будет люксембургский банк.Я дам тебе точные реквизиты. И объясни, что мы будем каждый раз менять банк,куда они будут переводить деньги. Ты меня понимаешь?

— Они говорят, что им удобнее в немецкий банк.

— Это им так удобнее, — заметил Сизов, — анам нет. Поэтому пусть выполняют все условия по нашим договоренностям. Понял?

— Да.

— Теперь можешь идти. Машина у тебя внизу?

— Конечно.

— Мог бы приехать и на такси.

— В такую погоду? — изумился Волков. — Наулице собачий холод. Где я найду ночью такси? Да и потом — таксисты с Западнойстороны не любят ездить в Восточную зону. Они еще плохо ориентируются и боятсясюда ездить.

— Хотя бы поменяй машину, — посоветовалгенерал, — и будь осторожен.

Какой номер на твоем «БМВ», прежний?

— Ну конечно.

— Увидимся через два дня. До свидания. Волков кивнул ивышел, захватив свое пальто и шляпу. Закрыл за собой дверь. Вызвал лифт. Уже вподъезде надел пальто, шляпу и, подняв воротник, поспешил к машине.

Сизов увидел мелькнувшую фигуру из окна квартиры. Заметив,что машина отъехала, он подошел к телефону. Немного подумал и, подняв трубку,набрал номер.

— Это я, — сказал он, — действуйте какдоговорились. Номер его автомобиля прежний.

— Вас понял, — услышал он ответ и сразу положилтрубку.

«Так надежнее», — подумал генерал. Пусть хоть немногопонаблюдают.

Может, это он сам проболтался. Или, еще хуже, работает нанесколько хозяев.

Нужно будет звонить в Москву, доложить, что первыепоступления уже прошли. А эти армейские генералы думают, что он старается радиних. При этой мысли Сизов улыбнулся. «Действительно смешно», — подумал он.

В этот день было обычное совещание у председателя КГБ.Докладывали руководители главных управлений и отделов. Больше обсуждалиположение на Ближнем Востоке и в Кувейте. После того как все вышли, Крючковпопросил задержаться Шебаршина.

— Какие-нибудь новые данные по убийству Валентинова увас уже появились? — осведомился своим бесцветным голосом Крючков.

Это было в его правилах. Он никогда и ничего не спрашивалпри посторонних людях, даже если эти посторонние были его заместителями, скоторыми он работал много лет. Годы, проведенные в ЦК КПСС и КГБ СССР, научилиего сдержанности. По натуре замкнутый человек, Крючков был фанатично преданработе и часто перестраховывался в ситуациях, когда можно было несколькорискнуть. Что касается секретности, то это был, по его глубокому убеждению,основной показатель профессионализма. Именно поэтому он задал вопрос лишь послетого, как остался вдвоем с Шебаршиным.

— Ничего нет, — вздохнул генерал, — я думалподключить к этому расследованию Дроздова.

Это был один из руководителей управления, осуществлявшегоактивные действия за рубежом. Дроздов особо отличился в Афганистане, и теперьего управление структурно входило в Первое главное управление КГБ СССР.

— Да, — подумав, ответил Крючков, — это будетправильно. Обычными методами мы ничего не добьемся. Это такой позор. Убиваютнашего резидента, о котором знали лишь несколько человек.

— У нас есть факты, указывающие, что ему удалосьдостать доказательства коррупции в Западной группе войск, — ответилШебаршин, — возможно, его смерть как-то связана с этим.

— Это не наше дело, — нахмурился Крючков, пустьэтим другие занимаются. Мы должны предполагать самое худшее.

Глубоко порядочный и честный человек, Владимир Крючков нелюбил, когда при нем даже говорили о возможности коррупции. По его глубокомуубеждению, любой потенциальный взяточник был немного ненормальным человеком.

Справедливости ради стоит отметить, что к началу девяностыхКГБ оставалось практически единственной структурой, не подверженной массовойкоррупции. Все остальные организации, в том числе партийные и государственныеорганы, милиция, прокуратура, суд, давно и массово были коррумпированы.Метастазы коррупции уже поразили КГБ, когда взятки стали брать в центральныхаппаратах республик Средней Азии и Закавказья. Крючков был беспощаден поотношению к подобным провинившимся сотрудникам. Но сейчас он не хотел и не могпредполагать, что убийство его резидента произошло из-за этого. Многолетняяработа в КГБ имела и негативную сторону. Теперь ему всюду мерещились шпионы изаговоры. Именно поэтому он беспокоился, что посланный резидент мог оказатьсявтянутым в грязную игру западных спецслужб. После своего назначенияпредседателем КГБ в восемьдесят восьмом году он имел слишком много фактов,указывающих на активизацию действий западных разведслужб против его страны. Ипоэтому становился мрачнее и подозрительнее обычного.

— Нужно подключить аналитиков, — хмуро заметилКрючков, — хорошего специалиста, чтобы сумел грамотно просчитать ситуацию.Дроздов лучше ориентируется на месте. Его люди пусть работают, а аналитикипросчитывают ситуацию здесь. У нас сейчас все заняты, работают на референдум.