Первый визит уже на следующий день американцы нанесли винститут, где учился Кемаль Аслан.

Райт рассказывал всем, что они американские операторы,приехавшие снимать фильм о добившемся поразительных успехов в их стране бывшемболгарском гражданине Кемале Аслане. Им охотно шли навстречу, показываядокументы и ведомости, свидетельствовавшие об успешной учебе Кемаля винституте. И хотя с тех пор прошло более двадцати лет, многие документысохранились и были в хорошем состоянии. Не было лишь одного — фотографий КемаляАслана. Не удалось обнаружить и его личного дела в архиве института. Кудивлению декана, хорошо помнившего своего студента, фотографии Кемаля Асланане было даже среди архивных документов выпускников института. Правда, послеокончания своего курса студенты все-таки сфотографировались вместе, но нафотографии лицо Кемаля Аслана было настолько маленьким и плохо узнаваемым, чтоего невозможно было даже отличить от других сокурсников. Добросовестный Райтпереснял эту фотографию, решив, что в лабораторных условиях можно будетувеличить ее до приемлемых размеров.

Целый день в институте не принес более ничего, кроме этойфотографии и пространных рассуждений декана факультета, разглагольствовавшего опользе горной металлургии в деле укрепления новых болгарско-американскихотношений.

Уставшие, они возвращались в свое временное жилище.

— Если так пойдет и дальше, мы узнаем много нового, —невесело пошутил Томас, — но, кажется, это нам мало поможет.

— Ты записал адрес, где он жил?

— Это здесь недалеко.

— Давай поедем туда, — предложил Уильям.

— Прямо сейчас?

— Может, хоть там что-то найдем. — Райт свернул вкакой-то переулок, съезжая с проспекта. Через полчаса они нашли дом, в которомраньше жил Кемаль Аслан со своей матерью. В результате еще получасовых поисковим удалось найти соседку, знавшую семью Кемаля. Но ничего конкретного узнать неудалось. Мать Кемаля Аслана давно умерла, а сам он после аварии уехал в Турциюк своему дяде.

В их квартире давно жили чужие люди. Соседка помнила еще,как они переживали за несчастного парня, попавшего в тяжелую катастрофу.

Уильям с трудом сдерживал негодование, слушая женщину. Онпонимал, что ничего конкретного здесь узнать не удастся. Но, терпеливо слушаяперевод пунктуального Райта, пытался найти рациональное зерно в словах старойженщины.

И вдруг…

— Где он лежал? — спросил Тернер, поймав новуюмысль.

Райт спросил, и получив ответ, добросовестно перевелназвание больницы.

— Все, — сразу же поднялся Тернер, —поблагодари эту женщину. Скажи, продолжение ее истории мы выслушаем в следующийраз.

Когда они снова сидели в машине, Райт осторожно спросил:

— Вы что-то решили?

— Завтра едем в эту больницу, — кивнулТернер, — мне интересно, как он так быстро выздоровел. После комы. И сразустал финансовым гением. И немного шпионом.

— Мне говорили, что после комы бывают изменения, —заметил Райт.

— В худшую сторону, — возразил Тернер.

— Может, он стал гением после удара, — пошутилРайт.

— Вот мы это и проверим. Судя по рассказу соседки, онлежал там несколько месяцев. Значит, должны остаться врачи, санитары, люди,которые его помнят. История его болезни. Завтра едем в эту больницу, —решительно закончил Тернер.

На следующее утро выпал снег, и им пришлось долго добиратьсядо больницы, дороги были завалены снегом. В больнице пришлось ждать приема углавного врача. Их принял пожилой человек лет шестидесяти пяти. Это был главныйврач больницы Бонев.

— По какому делу вы приехали, господа? — спросилглавный врач. — Мне передали, что вы прилетели из Америки и хотите узнатьисторию болезни одного бывшего нашего пациента.

— Да, — подтвердил Уильям, когда Томас перевел емуна английский слова врача, — мы хотели бы более подробно узнать историюболезни лежавшего у вас пациента. Он был в довольно тяжелом состоянии, но сумелвыжить. И даже восстановить работоспособность.

— Кого именно? — спросил Бонев.

— У вас лежал больной Кемаль Аслан. В настоящее времяон американский гражданин, — сказал Тернер, наблюдая за реакцией своегособеседника.

Тот вздрогнул. Или Тернеру показалось, что Бонев вздрогнул?

— Почему именно этот пациент вас интересует?

— Он лежал в вашей больнице семнадцать летназад, — сказал Тернер, — и тогда ему удалось восстановиться послетяжелейшей аварии. Мы снимаем о нем фильм и хотели бы знать более подробно обэтом случае.

Врач внимательно слушал.

— Согласитесь, история интересна сама по себе, —продолжал Тернер, внимательно наблюдая за сидевшим напротив пожилым врачом, —этнический турок, родившийся в Америке и переехавший затем в Болгарию, попадаетв тяжелую автомобильную катастрофу, впадает в кому, врачи чудом спасают емужизнь. А затем он приходит в себя, переезжает к родственничкам сначала вТурцию, а затем в Америку и становится крупным бизнесменом. Прямо американскаямечта. Материал так и просится на пленку.

— Что вам конкретно нужно? — спросил врач.

— История его болезни, воспоминания его лечащих врачей,может, какие-нибудь подробности из истории его жизни, — невозмутимозаметил Тернер, слушая, как Томас Райт переводит его слова.

— Хорошо, — неожиданного легко согласилсяБонев, — историю болезни вы можете прочесть в кабинете моего заместителя.Я попрошу, чтобы вам принесли ее.

Поговорить с врачами, вряд ли возможно. Некоторые заняты наоперациях, а один из наблюдавших его врачей умер восемь лет назад.

— Кто делал ему операцию? — спросил Райт.

— Я, — спокойно ответил Бонев. Глаза за толстымистеклами очков смотрели строго и спокойно. Или его уже ничего не могловзволновать?

— Вы можете вспомнить какие-нибудь подробности? —оживился Томас, задавая вопрос уже от себя.

— Все есть в его деле, — сухо заметил Бонев. ИТомас исправно перевел его слова.

— Тогда мы не будем вам мешать, — почему-то сразусказал Уильям, и сидевший рядом с ним Райт даже удивленно оглянулся на своегошефа, проверяя, правильно ли он понял эти слова. Бонев кивнул, давая — понять,что разговор закончен. Он не подал на прощание руки, только встал из-за стола,когда иностранцы выходили из кабинета.

Томас тихо спросил Уильяма:

— Почему вы так быстро закончили разговор? Старик мограссказать нам много интересного. Мне кажется, можно было расспросить егоподробнее.

— Нет, — покачал головой Уильям, — не подойдет.Главный врач из той когорты старых коммунистов, которые не любят изменять своимидеалам. Для него мы представители того самого мира, который они так не хотелипринимать и который в конце концов победил их систему. Я могу заранее сказать,что мы ничего не найдем в медицинских документах нашего подопечного. Ничегонеобычного. А врачи нам ничего не расскажут. Да и сам Бонев не отличался особойсловоохотливостью.