— Здравствуй, — только сейчас Святослав Олеговичвдруг с ужасом вспомнил, что он прилетел в город, где живет его супруга иучится его дочь.

— Как у тебя дела? — спросила жена. — Всенормально? Когда ты к нам прилетишь? Мы скучаем без тебя.

Он сжал зубы. "Глупая ситуация. Чувствую себя, какШтирлиц на свидании с собственной женой", — подумал Петровский, авслух пообещал:

— Скоро я освобожусь и прилечу к вам. Обязательноприлечу.

— Ты знаешь, у меня такое ощущение, будто ты совсемрядом, — призналась жена, — словно ты находишься в соседней квартиреили на соседней улице.

— Я далеко, — глухим голосом произнес он, —очень далеко.

— Знаю, — ответила она, — у тебя все хорошо?

— Да, все в порядке.

— Тогда целую тебя. До свидания!

— До свидания, — пробормотал Петровский и убралаппарат.

В отеле ему отвели обычный одноместный номер. Номер емупонравился. Большая комната с видом на Гайд-парк. Петровский умылся и уселся настул в ожидании Жуковского. Тот прибыл ровно через час. Олигарх был абсолютноточен. Когда раздался звонок в дверь, Святослав Олегович поднялся и открыл ее,даже не глянув в глазок. На пороге стоял Глеб Моисеевич. Он был ниже среднегороста, лысоватый, похожий на юркую крысу, готовую сбежать при малейшейопасности. Разговаривая, Жуковский иногда всхлипывал носом, словно у него былпостоянный насморк.

Увидев гостя, Петровский посторонился, пропустил его вномер. И лишь когда Глеб Моисеевич захлопнул дверь, они несколько церемоннопоклонились друг другу, — никто из них не разрешил себе первым протянутьруку. Нет ничего более уморительного, чем встреча двух мошенников, когда каждыйиз них знает, что его собеседник может не просто обмануть, но и отказаться отвсех ранее существовавших договоренностей. И оба обладают примерно равнойинформацией друг о друге. Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…

Жуковский прошел в комнату и, взяв стул, сел безприглашения. Святослав Олегович подвинул второй стул, устроился рядом.

— Итак, — начал Глеб Моисеевич, — вы решилисами прилететь в Лондон? Зачем вы захотели меня видеть? Я думал, мы обо всемдоговорились с вашим представителем. Кстати, у вас очень толковый и деятельныйсоветник. У нас с ним оказалось много знакомых по Америке. Или вы хотитеизменить наше соглашение?

— Нет. Двенадцать процентов более чем достаточно. Но япросил бы вас перевести эти акции в другое место. На представительство нашейкомпании в Литве. Я дам вам точный адрес.

— Все двенадцать процентов акций? — быстропереспросил Жуковский. — Я думал, что их нужно разделить. Десять — в вашеагентство и два — в какой-то "Вымпел".

— Мы решили несколько изменить схему перевода акций вдоверительное управление, — пояснил Петровский. — Так будет лучше идля нас, и для вас.

— Не возражаю. Но я хотел бы задать вам только одинвопрос и получить на него по возможности конкретный ответ. Я прекрасно знаю,что ваше агентство «Миллениум» тесно связано с нашим нынешним правительством.Более того, знаю, что во время последних президентских выборов вы и вашисотрудники сыграли ведущую роль в избрании главы государства. Кстати, тогда мыс вами неплохо сотрудничали. Но почему вы теперь решили мне помочь? ГруппаАлентовича может оказать вам гораздо более существенную поддержку, чем я. У нихсейчас больше возможностей, больше денег и свои люди в правительстве. Почему вырешили поставить на аутсайдера?

— В человеческое благородство вы, конечно, неверите? — усмехнулся Петровский.

— В ваше не верю. Извините, но я привык говоритьконкретно. Вы никогда не сделаете ничего себе во вред. Вы известный прагматик ициник, господин Петровский. Тогда почему?

— На комбинате был убит директор, — напомнилСвятослав Олегович.

— И вы решили стать народным мстителем? — ироничнохмыкнул Глеб Моисеевич. — Бросьте, не нужно вспоминать директора, хотяпокойный был очень неплохим человеком и специалистом. Именно он вывел комбинатиз прорыва. Но теперь мало быть только хорошим специалистом. Нужно быть непросто бизнесменом, но еще и политиком. Покойный Илья Федорович им не был и непонял сложности игры. Поэтому его убили.

— На Нижнебайкальском комбинате был убитдиректор, — повторил Петровский, — и поэтому мы решили проверитьфинансовые возможности предприятия. И с удивлением обнаружили, что американскийбанк "Голдман-Сакс" выдал ему огромный стомиллионный кредит. Этотфакт нас очень заинтересовал. У меня неплохое аналитическое агентство, мои людибыстро выяснили, сколько на самом деле стоят акции комбината. Алентович всепросчитал правильно. Если бы речь шла только о том, чтобы отнять у васкомбинат, никто в мире не встал бы на вашу защиту. И я бы никогда не рискнулсделать вам такого предложения. Но сейчас несколько другое положение. Алентовичне просто хочет отнять у вас контрольный пакет акций, он собирается обанкротитьпроизводство, в которое известный американский банк вложил сто миллионовдолларов, очень приличную сумму. А это значит, что банк потребуетдополнительной ревизии и независимой аудиторской проверки, прежде чем будетпринято решение по банкротству. Вот тут-то сразу и всплывет сумма в двенадцатьмиллионов долларов чистой прибыли за прошлый год. Никто в такой ситуации неразрешит Алентовичу обанкротить комбинат. А в результате его акции взлетят донебес.

— Вы придумали это сами или вам подсказали? —быстро поинтересовался Жуковский.— Это не имеет значения. Либо высогласны, либо нет. В последнем случае мы просто плюем на интересыамериканского банка и обанкротим предприятие. Американцы потеряют сто миллионовдолларов, наша страна в очередной раз потеряет репутацию, а вы — очень большиеденьги. Зато наш знакомый Алентович положит в карман триста или четырестамиллионов долларов. Но согласитесь, такой исход дела меня устраивает меньшевсего.

— Согласен, — кивнул Жуковский. — Вы всепросчитали правильно. Но зачем вы прилетели? Мы обо всем договорились сЛеонидом Исааковичем.

— Он мой советник, — объяснил Петровский, — яприслал его подготовить наше соглашение. Когда вы принципиально согласились, ярешил прилететь сам.

— А если я потребую еще и политических договоренностей?

— Я не государственный чиновник и не уполномочен веститакие переговоры. Я отвечаю только за мое агентство.

— Но вы обладаете большим влиянием средиправительственных чиновников.

— Если бы я использовал мое влияние стольнерационально, оно не было бы столь очевидным.

Жуковский улыбнулся. Ему понравился ответ.

— Вы можете что-то гарантировать болееконкретно? — спросил он.

— Моя цель сделать так, чтобы акции вашего предприятиякотировались как можно выше. По-моему, мой интерес и мои гарантии очевидны.