Выведенный из состояния равновесия последними провалами, Клод Ронсар сильно опасался, что если «торпеды» будут передавать сообщения открытым текстом, полиция сможет засечь передачи и запеленговать их. Он перестраховался и совершил очередную глупость. Ронсар снабдил своих «торпед» карманными кодированными передатчиками, на которых было две кнопки. При нажатии любой из них в эфир выбрасывался цифровой код, от каждой кнопки разный. Если всё было в порядке, «торпеда» нажимал первую кнопку. На приёмнике у Ронсара все сообщения проходили через дешифратор и попадали в накопитель, представляющий собой многовходовую схему "И". В случае если все сообщения были от первых кнопок, схема открывалась, и в назначенное время Ронсар слушал Первую часть Сороковой Симфонии Моцарта. Если хотя одна кнопка не была нажата, или вместо первой была нажата вторая, звучал похоронный марш, и Клоду надо было рвать когти.

Не знаю, сколько заплатил Ронсар за эту дурацкую систему, но она оказала ему «медвежью» услугу. Это ещё раз показывало, какие всё-таки недальновидные и тупые люди пробивались к власти с помощью денег, влиятельных друзей и родственников. Кто-то хорошо нажился, навесив Ронсару лапши на уши по поводу того, что эта система гарантирована от подслушивания и пеленгования. Но до Ронсара просто не дошло, что в этом случае ребятам Жюльена нет никакой необходимости церемониться с его «торпедами». Первую кнопку они смогут нажать и сами. А вторую «торпеды» нажать просто не успеют. Они не станут зря поднимать тревогу и срывать операцию, пока не убедятся точно, что там движется: человек или кошка. А когда убедятся, будет уже поздно.

Так всё и получилось. Те из «торпед», которые больше ценили свою жизнь, чем благосклонность шефа, под дулом пистолета безропотно нажали первую клавишу. Тем же, кто пытался дёргаться, ребята Жюльена без рассуждений вышибали бесшумным выстрелом мозги, после чего подбирали передатчик и нажимали всё ту же первую кнопку. В назначенное время Клод Ронсар наслаждался долгожданной мелодией и радостно потирал руки: «Умыл я копов! Умыл-таки!» После этого он спокойно поехал в пакгауз, который вместо «торпед» охраняли люди Жюльена Бланшара. Он даже не догадался назначить какой-нибудь световой или иной сигнал, который ему должны были бы подать перед воротами пакгауза.

«Ситроен» Клода отважно въехал в ворота. С этого момента Клод Ронсар был в руках Жюльена и моих. Вместе с «Ситроеном» в пакгауз въехал ещё и микроавтобус. Из машины вышли несколько человек. Клода среди них не было, он остался в «Ситроене». Несмотря на плохое освещение, мне удалось разглядеть этих людей. Можно было смело брать их и давать им от пятнадцати лет до пожизненного заключения и гильотины, включительно. Все они числились в розыске, как в федеральном, так и в международном. Но нам нужен был Клод Ронсар, эти теперь от нас никуда не уйдут.

Должна быть ещё одна машина. Она поехала встречать трейлер, идущий из Азии. Он был под завязку загружен первосортным героином, произведённым на заводах одного исламского государства. Это государство открыто готовило «джихад». Рассуждали там предельно просто. Раз у нас нет собственной базы для производства вооружения, пусть им снабжают нас неверные. Взамен на тот яд, который мы можем производить в неограниченном количестве. Аллах простит нас. Мы казним неверных двояко: одних — оружием, других — ядом.

О том, как этот трейлер преодолевал многочисленные границы, сколько при этом было пролито крови, сколько истрачено денег, какие хитроумные разрабатывались и осуществлялись операции; можно было бы написать детективный роман. Я даже придумал ему название: «Великий шерстяной (по документам трейлер вёз шерсть) путь». Но я не поклонник этого жанра. А жаль. Из-под моего пера вышел бы леденящий душу бестселлер. С каждой страницы капала бы кровь, а вместо шелеста бумаги слышался бы звон золота, выстрелы и хриплые стоны жертв. Но сейчас этот трейлер преодолевал последние мили своего пути, а наше внимание было приковано к тому, что происходило внизу.

Девушка вовсю работала камерой, поминутно откидывая назад мешающие ей пряди волос. А внизу разворачивались события. Люди Ронсара открыли стоявший у стены пустой контейнер. Погрузчик возил из тёмного угла склада ящики. Возле «Ситроена» ящики вскрывались, их содержимое сверялось с описью, результат докладывался Ронсару, который по-прежнему сидел в машине. Тот давал распоряжения, ящик закрывался и следовал в фургон.

Чего там только не было! Автоматы Калашникова, пулемёты, патроны, гранаты, гранатомёты, в том числе и одноразовые; противовоздушные системы, противотанковые снаряды, мины… Особый интерес и заботу вызвал неказистый серый, длинный ящик. Тут даже Ронсар покинул свой «Ситроен». Когда ящик вскрыли, я чуть не выскочил из будки и не бросился вниз. Это была первая за всё время операции неожиданность.

Вместо компонентов для изготовления ядерных боеприпасов в ящике, в специальных гнёздах, лежали три тускло поблёскивающих цилиндра. На торцах цилиндров были разъёмы, а в отдельных гнёздах лежали блоки, к которым их следовало подключать. Это были три нейтронные боеголовки! Готовые к применению. У меня внутри всё похолодело. Ай да Мафия! И каковы американцы с их хвалёными охранными системами! Прошляпить такое!

Мне представилось, какой громкий может получиться скандал, каким резонансом он отразится на международных отношениях, на авторитете Америки и её позициях в Европе. И понял, что никакого скандала не будет. Дело просто закроют. Но этого никак нельзя было допустить.

— Крупным планом! — шепнул я девушке.

Если эту плёнку передать прессе, представителям левой оппозиции, то скандал замять будет невозможно. Только надо будет обсчитать ситуации, чтобы знать наверняка, что этот скандал не отразится на будущем этой Фазы отрицательно.

На площадке внизу, между тем, закрыли ящик и погрузили его в контейнер. Быстро отправили туда остальной груз (это, видимо, была уже маскировка), контейнер закрыли и опломбировали. После этого Клод Ронсар подошел и собственноручно наклеил незаметную, под цвет контейнера, полоску бумаги, на которую он поставил метку личным перстнем-печатью.

Люди внизу несколько расслабились и закурили. Одно дело было сделано. Осталось дождаться транспорта с наркотиками. Он не заставил себя ждать. Послышалось ворчание мотора, ворота пакгауза раскрылись, и на площадку медленно въехал тяжелый грузовик. Судя по всему, он же должен был забрать и контейнер с оружием. Ещё один детективный роман!

Из кабины грузовика вышли двое: шофёр-турок лет тридцати и сопровождающий, пожилой еврей. Сопровождающий обменялся с Клодом несколькими фразами, и они вместе подошли к задней двери фургона. Клод проверил пломбы, и фургон вскрыли. Первый десяток тюков, в них действительно была шерсть, небрежно откинули в сторону. Потом пошли упаковки с героином. Третья, четвёртая, пятая… Клод внимательно просматривал маркировку и делал какие-то пометки в блокноте.

Внезапно вспыхнул яркий свет. Десятки мощных ламп в рефлекторах осветили площадку. Люди возле фургона замерли, ошеломлённые. А в наступившей тишине громко прозвучал властный голос Жюльена Бланшара:

— Оружие на землю! Руки — вверх! Вы окружены! Сопротивление бесполезно!