В тот раз, два года назад, я ничего не планировала и пыталась забеременеть просто потому, что любила своего супруга. Увы, он всегда хотел детей — сына, наследника, — но не был готов ждать моей беременности слишком долго.

После развода я пообещала себе: никаких отношений, никакой привязанности, никаких чувств. Это губительно, это превращает человека в тряпку. Я согласна на беспорядочные половые связи, только бы не ранить себя так глубоко, как в прошлый раз.

Самое обидное, что Фил сам настаивал на скорейшем зачатии и не принимал моих объяснений, а в итоге обвинил меня в том, что я слишком давила на него с беременностью. Он ушел два года назад, но меня всё так же душит от несправедливости.

Придя в себя после разрыва, я проверилась с ног до головы. Вбухала безумные деньги в здоровье. Обошла врачей с мировым именем. Доктора в один голос твердили, что проблема кроется в партнере либо в нашей несовместимости.

Получается, они лгали. Либо мне попадаются исключительно порченые мужчины, либо проблемы у меня самой.

Телефон завибрировал в тот момент, когда я окончательно убедилась в собственной несостоятельности. Мужской голос был мягок, без раздражения или усталости.

— Ты звонила? Извини, на рабочем месте нельзя отвлекаться на телефонные разговоры.

— Илья… — я чуть не сорвалась в истерику, но сглотнула ком в горле. — Мне кажется, пора остановиться. Свои деньги ты получишь, но все эти бесполезные попытки… хватит…

Меня душили слезы, перед глазами стояла туманная пелена, и плечи содрогались от беззвучных рыданий. Я ожидала услышать в ответ вздох облегчения или какое-нибудь нелепое успокоение. Но Ларионов обескуражил меня своим ответом. Так воспитывают трудных подростков. Жестко. Сухо. Без намека на сострадание.

— Арефьева, давай ненадолго отвлечемся и куда-нибудь сходим. Как деловые партнеры, не более того.

Я шмыгнула носом, а Илья продолжил:

— Никогда бы не подумал, что такое скажу, но… Нельзя просто спать друг с другом. У нас сперматозоиды из ушей полезут такими темпами. Нужно заниматься чем-нибудь ещё. Витя, мне покурить, что ли, нельзя? Сам иди и разливай, это не так уж и сложно, — произнес он с недовольством куда-то в сторону. — Извини, Илона, не тебе. Так вот. Как ты относишься к стрельбищу?

— Я там никогда не бывала.

— Тогда в субботу с утра приглашаю тебя расстрелять весь негатив из пистолета. Только учти, что после смены мое утро начинается не раньше полудня. Кроме того, я буду помят и небрит.

— Договорились, — сухо ответила я и, повесив трубку, добавила в полголоса: — Спасибо…

Спасибо, что в час, когда мне хотелось лезть на стену от бессильной ярости на саму себя, пришел ты и вернул мой мир в состояние хрупкого покоя.

Видимо, сразу после меня Вика «обрадовала» беременностью Ленку. Вначале та разрывала мой телефон звонками (я благоразумно не брала трубку), а затем завалила сообщениями, которые состояли исключительно из гневных смайликов и непечатных фраз.

СРОЧНО ОТВЕТЬ!!!

Отвечаю

Ты в курсе, что наша Вика залетела от своего неудачника?

В курсе. Она взрослая девочка. Кто виноват, что в свои годы она не научилась пользоваться презервативами?

То есть ты не будешь её отговаривать, не назовешь идиоткой и не вправишь мозги?!!

Нет, пусть делает то, что считает нужным.

Ленка вновь принялась названивать мне с неистовой силой, но я не была готова спорить с подругой. Не нам осуждать человека, у которого сбылась мечта. Да, ей предстоит волочить бремя матери-одиночки, потому что ненаглядный Леша с момента их «свидания» в баре не проявил к Вике никакого интереса. Разумеется, ему будет глубоко фиолетово на ребенка. Никакие бабушки и дедушки со стороны отца малышу тоже не обрадуются. Кому нужен нежеланный внук?

Но какая разница, если Вика обрела смысл жизни?

Короче говоря, я отключила телефон и завалилась спать, чтобы поскорее наступило следующее утро. Слезы высохли, и от недавней истерики не осталось и следа.

…Старенькая иномарка Ларионова тарахтела, когда везла нас за черту города. В какой-то момент я даже напряглась, потому что оживленная трасса сменилась проселочной дорогой. Какая-то пугающая глухомань. Ни единой живой души кругом, только бесконечные деревья.

С другой стороны, если бы Илья хотел убить меня и прикопать где-нибудь в лесополосе, то у него имелся целый вагон возможностей. Сам виноват, что не воспользовался ими раньше.

Вскоре мы приехали.

«Спортивно-технический центр», — гласила вывеска на въезде. Территория была огорожена двухметровым забором. Гигантское по размерам стрельбище делилось на открытую и закрытую зону. С нами провели краткий инструктаж — в основном он заключался в том, что нас убедительно попросили не пристрелить друг друга — и предоставили инструктора. Тот не лез, но бдительно наблюдал за каждым нашим движением.

— Давай же. Отвлекись от суеты, — подбодрил Илья, заряжая пистолет.

Я прицелилась в центр мишени, но промазала и попала в левый верхний угол. Ларионов угодил чуть правее середины. Мне кажется, он частенько бывал тут, потому что без раздумий принимал правильную позу, и оружие становилось продолжением его тела. Он задерживал дыхание, щурил глаз, плавно спускал крючок, точно боясь спугнуть невидимого врага.

Выстрел.

В яблочко!

Я восхищенно уставилась на Илью.

— Почему ты работаешь барменом? Разве это — предел мечтаний?

На самом деле, мне захотелось предложить ему податься в наемные убийцы. А что, убивай себе докучливых людишек, зашибай деньги. Да я ему лично целый перечень особо надоедливых товарищей подкину.

Помотала головой, отгоняя идиотские фантазии. Илья задумчиво почесал в затылке.

— Я закончил иняз и отработал два года синхронным переводчиком в иностранной компании. Катался по командировкам, вообще не бывал дома. Зарабатывал деньги. Как сейчас помню, сижу на каком-то деловом ужине и понимаю: заколебался. Всё, финиш. Или сейчас же увольняюсь, или перегораю. Через неделю я пошел на курсы бармена. Наверное, прозвучит глупо, но мне нравится моя работа.

— И тебя никогда не хотелось вернуться? Ты не жалел о том, что променял будущее на… всё это?

— Такова моя философия, — он пожал плечами.

— Поделись-ка.

— Наслаждайся каждым прожитым днем. Не разменивайся на мелочевку. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на рутину. Хочешь в девятнадцать лет набить татуировку — делай. — Он закатал рукав, обнажая рисунок. — Хочешь родить ребенка — давай займемся исполнением твоей мечты. Мы всё равно когда-нибудь умрем, но на смертном одре я буду вспоминать о том, как спал с невероятной женщиной и готовил шикарные коктейли, а не о том, как пресмыкался перед начальником.