— Ты не говорил, что мы станем грабить деревни, — прошипел Гилмор. — Ты обещал, что мы будем служить истинному конунгу. И где же он, Халвард Левша?!

— Лучше бы тебе помолчать, Беззубый. — Кто-то из северян — еще из тех, кто вместе с отцом бежал со Скагена два года назад — сплюнул в снег. — С конунгом или без него, мы живем так, как жили наши предки. И умрем так же, как умирали они — вдали от родных фьордов, но окутанные славой. У Всеотца еще достаточно места в его Чертогах, и эйнхерии назовут братьями тех, кто…

— Ты так спешишь умереть? — огрызнулся Гилмор. — Не лучше ли предложить свою верность тому, кто может накормить своих людей и заплатить…

— Ты хочешь, чтобы я назвал себя человеком конунга Сивого? — Халвард сложил руки на груди. — Чтобы мы пошли на запад и продали свои мечи за золото из сундуков Императора?

— Разве мудрый не поступил бы так? — Гилмор хлопнул себя по бедрам. — Разве твоим богам есть дело до того, какому из конунгов ты служишь? Любой клятве есть свой срок, Левша!

— Богам есть дело до всего, глупец, — проговорил Халвард. — Мой брат ушел с сыном Серого Медведя, которого я назвал своим конунгом. Но даже будь он здесь — сам пристыдил бы меня, пожелай я склониться перед Сивым. Разве ты не видишь, что происходит, Беззубый? — Халвард развел руками в стороны. — Холод с каждым днем все сильнее. Этому миру суждено погибнуть, и день Рагнарека уже близко — и лишь из-за того, что и люди, и бессмертные боги нарушили свои клятвы… Слишком часто мы забывали тех, кому обещали служить. Но больше этому не бывать. Ты волен поступить, как хочешь — но я не предам Рагнара Бьернсона!

— Тогда ты даже глупее, чем…

Договорить Гилмор не успел. В воздухе что-то свистнуло, и под жиденькой бородкой у него вдруг выросла длинная стрела с черно-красным оперением. А потом раздался грохот, и Халвард увидел, как из-за деревьев в сотне шагов от крайнего дома появляются всадники. Совсем не похожие на местных вояк: в черных доспехах, украшенных золотом, со странными треугольными щитами и огромными мечами — заостренными и раза в полтора длиннее клинков, что ковали на Эллиге.

Дюжина конных воинов, две, три… Они мчались прямо на сгрудившихся среди домов северян, и их с каждым мгновением становилось все больше.

Похоже, Всеотец услышал молитвы Халварда — и, наконец, решил подарить ему то, о чем он давно просил.

— Встать в строй! — заорал Левша, вырывая из ножен меч. — Стена щитов! Боги с нами!

* * *

— Недалече уж, княже. — Ратибор чуть согнулся в седле, будто пытаясь разглядеть что-то за засыпанными снегом еловыми ветками. — Чую свеев, у меня на них нюх особый. Да и некуда тут идти больше…

— Откуда знаешь? — поинтересовался Вацлав.

— Одна здесь с севера дорога, княже. — Ратибор вытянул руку к просвету между деревьями. — Вдоль речки как раз и будет, у которой свеи две деревни спалили. Чтоб им пусто было, поганым…

— Может, твой гонец врет? Люди напуганы. Они могли увидеть дюжину беглых дружинников из южных городов и принять их за целое войско северян.

Вацлав заерзал в седле, усаживаясь поудобнее. Он уже два дня толком не смыкал глаз, охотясь за неведомыми грабителями, пришедшими с севера — но так и не увидел хотя бы одного. Только убитых и сгоревшие дома… И пусть деревни не сгорают сами по себе, не могло же целое войско пройти от самого моря сюда, вглубь скловенских земель.

А если и могло — Вацлаву не так уж сильно хотелось с ним встречаться. Князья собрали вдвое меньше людей, чем обещали, и треть дружины пришлось отправить на юг — навести порядок на разоренных булгарами землях у Круглицы. И если случится сражаться сейчас, когда от трех сотен всадников осталось едва ли полторы…

— Да как не свеи, княже? — Ратибор тряхнул седой бородой. — Щиты круглые, мечи — один в один как у Рагнара-конунга. Свеи и есть! Слав-стрелец их своими глазами видел!

— А где он сам-то? — проворчал Вацлав.

— Я здесь, князь.

Высокая фигура в плаще с капюшоном показалась из-за деревьев. В Прашне такими обносками побрезговали даже попрошайки, но следопыт со странным именем Слав никогда не носил ничего другого. Видимо, такая одежда помогала ему прятаться в лесу… Хотя скорее уж он владел каким-то особым колдовством, сделавшим его шаги неслышными. Вацлав мог поклясться, что еще мгновение назад среди ветвей не было никого. Под сапогами Слава не шумел даже скрипучий снег, и он каким-то судом всегда успевал следовать за дружиной и появляться по первому зову Вацлава.

Хоть князь и не мог припомнить, чтобы видел следопыта верхом на лошади.

— Где же твои северяне? — проворчал Вацлав. — Ты говорил…

— Впереди. Там небольшая деревня. — Слав вытянул руку и указал куда-то на верхушки елей. — Они убили жителей и теперь заняты грабежом. Мы застанем их врасплох, князь.

Ратибор тихо выругался в бороду, и Вацлав заметил поднимавшийся над кромкой леса дым. Слишком густой и черный, чтобы идти от очага.

Где-то в паре сотен шагов от реки горели дома.

— Сколько их там? — Вацлав не без труда подавил желание тут же сорваться в галоп. — Ты видел?

— Чуть больше сотни, князь, — отозвался Слав. — Они не успеют даже взяться за оружие… если мы не будем шуметь.

— Веди! — Вацлав пришпорил коня. — Показывай дорогу!

Глубокой снег глушил топот копыт, и все же полторы сотни всадников не могли двигаться беззвучно. То у одного, то у другого звенела сбруя или негромко бряцали доспехи — и тогда шагавший впереди следопыт оборачивался и грозно зыркал на князя.

Горьковатый запах гари уже давно щекотал ноздри, будто подгоняя и заставляя хвататься за меч, но теперь к нему примешивался и другой. Сладковато-терпкий, чуть отдающий железом…

— Тьфу, зараза… — Слав припал на одно колено и сорвал со спины длинный — почти в человеческий рост — лук. — Заметили. Давай, князь!

Вацлава не пришлось просить дважды. Слишком долго он гонялся по лесу за этими проклятыми северянами. И если уж пока не суждено угостить сталью самого конунга Сивого и предателя-дядю — самое время взяться за тех, кто им служит.

— Вперед! — заорал Вацлав, приподнимаясь на стременах. — Мечи к бою!

Деревенька появилась из-за заснеженных елочек неожиданною. Просто вдруг возникла прямо на пути и будто сама прыгнула под копыта коней вместе с мечущимися фигурками. Два или три десятка северян уже успели сомкнуть круглые цветастые щиты, но остальные только бежали, спешили занять свое место в строю.

Не выстоят! Ну никак не выстоят — дружинники Вацлава уже развернулись для удара, и казалось, нет той силы, что его выдержит. Сам князь рванул из ножен тяжелый меч, чтобы первым вступить в бой…

И не успел. Где-то над головой раздался пронзительный крик, и с неба прямо в снег под копыта коня упала крупная пестрая птица. Упала, гулко ударилась об землю — и исчезла, разбрасывая в разные стороны целый ворох перьев.