это предположения Уильяма Джеймса о том, что имеет место нечто вроде проникновения энергии в объективную сферу сознания из других, обычно не сопоставимых с ней зон сознания?

Хотя электромагнитное поле и огонь являются неплохими символами этой тонкой и несущей радость «энергии», до полного соответствия в свойствах здесь, конечно, далеко. В то же время «энергия» кажется чем-то вроде флюида; в ней есть что-то от дыхания и воды. В этом пункте нужно в какой-то мере отойти от шаблонных представлений современного химика и физиолога и попытаться почувствовать, как воспринимали эти понятия древние. Важно видеть в «воде» не просто Н2О, а в дыхании – не только цикличный процесс наполнения легких воздухом. В данном смысле сущность воды и воздуха в том, что это флюиды, дающие жизнь и поддерживающие ее. Химические и физические свойства этих флюидов являются лишь внешними проявлениями. Без данных флюидов жизнь просто невозможна (я вкладываю в это утверждение тот смысл, который для науки все еще остается тайной). Несущая радость «энергия» есть Жизнь, но это жизнь в общем и универсальном смысле, тогда как жизнь конкретного организма является определенной временной модификацией. Таким образом, стать тождественным этой «энергии» – значит быть сознательно тождественным Жизни как принципу. В результате чувствуешь себя настолько живым, что обычное ощущение жизни выглядит просто бледной тенью. Очевидно, что эта «тень жизни» бренна, и настолько же очевидно, что высшая Жизнь бессмертна. Можно сказать, что время рождено Жизнью (в трансцендентном смысле), тогда как жизнь организмов – порождение времени. Именно в этом различии лежит решение проблемы бессмертия. Пока эта проблема формулируется по отношению к жизни как живому организму, бессмертие остается немыслимым. Фактически, в этом смысле вся жизнь – не более чем череда рождений и смертей, в которой нет непрерывности, постоянности. Но высшая Жизнь тождественна самой вечности. Поэтому тот, кто осознал себя тождественным высшей Жизни, сознательно отождествился с вечностью. Таким образом, смерть как некий конец, прекращение, становится немыслимой, но и рождение тоже перестает быть началом.

11. С этим глубоким чувством Радости связано также такое качество, как милосердие. Похоже, что обычное своекорыстие (которое весьма склонно развиваться в процессе борьбы за существование) само собой ослабевает. Это не столько следствие активного альтруизма, сколько результат такого состояния сознания, в котором исчезло противостояние альтруизма собственным интересам. Стремление обрести благо лично для себя вытесняется интересом к всеобщему благу. До Постижения я испытывал явное стремление к благу как к чему-то, что я мог бы обрести индивидуально, но как только я отождествился в сознании с трансцендентным состоянием, индивидуалистическая эгоистичная мотивация стала ослабевать. Произошло как бы расширение интереса, так что приобретения любого «я» заботят меня так же, как мои собственные индивидуальные достижения. В этом нет обычного чувства самопожертвования; скорее это возрастающая имперсональность видения. В таком состоянии сознания с готовностью выбираешь личные трудности, лишь бы это помогало людям достигать Осознания. Здесь вовсе не идет речь о героизме, благородстве или желании вознаграждения. Просто видишь, что если обстоятельства этого требуют, то разумно действовать соответствующим образом. Подобное отношение является спонтанным проявлением самой природы сознания; оно не вызвано размышлениями об этических требованиях. В сравнительно низких состояниях сознания я замечал, что сила этого чувства значительно ослабевает, и тогда появляется необходимость перевести его на уровень нравственного долга – чтобы создать некий противовес старым эгоистическим привычкам. Но на более высоком уровне нравственный долг сменяется спонтанной склонностью, которую, если смотреть с точки зрения относительной, назвали бы милосердием.

Мне кажется, что я понимаю причины, порождающие такое отношение. Когда «я» сознается как часть «протяженного» всеобщего «Я» (объединившего в себе все «я»), то становится просто неуместным говорить о различии между «мной» и «тобой». Таким образом, благо одного «я» нераздельно связано с благом всех «я». В результате своекорыстие становится тем же, что альтруизм[41].

12. С этой трансцендентной энергией Жизни связан очень своеобразный способ познания. Это не самый известный из аналитических способов рассуждения. Меня это проявление особенно заинтересовало, так как по темпераменту и образованию моя умственная деятельность до сих пор была преимущественно аналитической.

Анализ добывает свои результаты путем трудоемкого и мучительного рассмотрения исходного эмпирического материала и определенной реинтеграции с помощью гипотетических интеллектуальных концепций. Здесь выявляются лишь внешние связи, и явно присутствует «дистанция» между объектом и связанным с ним понятием. Но есть иной вид познания, в котором понятие рождается спонтанно и отличается странным тождеством со своим объектом. Энергия Жизни приводит к возникновению в уме понятий без преднамеренной интеллектуальной работы (или она осуществляется параллельно с процессом возникновения концепций). Впоследствии, рассматривая эти понятия аналитически и критически, я почти неизменно нахожу их исключительно корректными. Фактически, они обычно предлагают определенные корреляции, которые вносят необычайную ясность; они позволили мне сверить свое прозрение с чужими постижениями.

Несомненно, этот познавательный процесс является фазой того, что многие зовут «интуицией». Я, однако, не нахожу это слово вполне адекватным, потому что понятию «интуиция» придавалось много разных значений, которые неприменимы к данному виду познавательного процесса. Поэтому я придумал термин, который мне кажется гораздо более подходящим. Я называю это познанием посредством отождествления. Поскольку это непосредственное знание, оно интуитивно (в широком смысле), но так как оно высокоинтеллектуально, то его следует отличать от других форм непосредственного осознания, которые большей частью (если не всецело) не относятся к разумному познанию. Есть интуитивные виды осознания, которые полностью алогичны. Они по самой своей природе не ведут к логическому изложению. В отличие от них, познание посредством отождествления потенциально способно к широкому развитию такого типа, какой характерен для чистой математики. «Познание посредством отождествления» способно дать основные положения и аксиомы, из которых тут же с помощью чисто дедуктивного метода могут вырасти целые системы. Познание посредством отождествления не следует рассматривать как аналитическое извлечение из опыта; скорее это Знание, которое подлинно и сопричастно по широте Постигаемой (но не эмпирической) Реальности. Оно способно сделать опыт доступным пониманию, но само от опыта не зависит.

Похоже, что познание посредством отождествления не является неизменным (или даже обычным) следствием мистического раскрытия. Изучая книги на эту тему, я пришел к предварительному заключению о том, что в некоторых случаях мистического раскрытия такое знание обретается, чему примеры – Спиноза, Плотин и Шанкара. В таких случаях особенно заметны познавательный интерес и познавательные способности. Но гораздо более обширный класс случаев с вполне развитым мистическим ощущением являет собой совершенно иной тип. Похоже, что хорошо известные персидские мистики, а также, пожалуй, большинство индийских мистиков, почти все христианские мистики и мистики-натуралисты (вроде Уитмена[42]) вполне