на улицах того проклятого города. И русские, и чеченцы. Чем они виноваты перед историей? Сжав кулаки, Ракитина нашел нужную платформу и двинулся дальше.

Любой вокзал столицы — это всегда столпотворение. Толкучка, множество незнакомых людей и общая суета напрягали. Но, с другой стороны, здесь было просто спрятаться. Если вести себя как все, то и внимание милиции вряд ли привлечешь. Оглядевшись, Семен двинул к ряду камер автоматического хранения. Он помнил эти странные металлические стойки с детства. Осталось понять, как они работают.

Еще в туалете он вынул из сумки необходимую сумму и вещи, решив сумку—планшет с курткой оставить в камере. Ходить и светить гаджетами из двадцать первого века в столице точно не стоило. Но подумав, Семен решил взять с собой смартфон. Надо ведь еще доказать Мясникову его принадлежность будущему. К освободившимся ячейкам стояла очередь, и у Семена было время разобраться в механизме работы камер. Несколько пятнадцатикопеечных монет у него было припасено заранее, а для пароля он, как обычно использовал номер своего Калашникова.

Да, вот так вот! Кто-то для удобства вводил даты рождения детей, а ему в память врезалась серийка боевого оружия. И он её использовал в пинкодах, паролях и настройках. Никогда не забудешь тот боевой инструмент, что отделял тебя от смерти. Положить сумку в ячейку, набрать цифры, закинуть монеты и захлопнуть металлическую дверцу. Все, сутки он свободен. Ракитин глянул на часы, надвинул шляпу и двинулся к выходу.

На улице он первым делом купил в киоске подробную карту Москвы. С линиями общественного транспорта, схемой метро и указателями больших магазинов. Ну а чего тут думать? В ЦУМ! Там он найдет все. Определив маршрут, Ракитин двинулся к метро, сразу наменяв там кучу пятаков. Решительной походкой молодой человек прошел к турникетам и даже пробежался вниз по ступенькам. Дома в Питере он так давно не делал. Обоснованно считал, что это привычка провинциалов, которые хотят выглядеть коренными. Он же сам двигался сейчас так уверенно, что по пути ему несколько раз задали вопросы приезжие. Гости огромного города зачастую выглядели растерянно и даже испуганно. Еще бы — такой огромный город!

К назначенному сроку Ракитин приобрел удобную спортивную сумку из кожзаменителя, яркую футболку с надписью и дурацкую кепку в сеточку. Вот уж не подумал, что наши начнут выпускать такое подобие бейсболок в начале семидесятых. Хотя ошибся, кепка оказалась польской. В огромном универмаге можно было найти все. Ну, или почти все. Много очередей за «выкинутым» товаром не привлекали посланца из будущего. На его взгляд там зачастую продавали полное барахло. Неизбалованный советский покупатель сметал все импортное без лишних вопросов.

Но раз покупают, значит, есть деньги! Кто-то говорил, что Союз убила избыточная денежная масса. Люди стали больше зарабатывать, а товаров не хватало. При рыночной экономике лишние деньги отсекаются ценами. Но советское правительство пойти на такое не могло или не хотело. Вот эта масса «горячих» денег хлынула на черный рынок, обогащая цеховиков и спекулянтов. В итоге советская торговля за пару десятилетий выстроила эффективную схему создания дефицита. Он был ей выгоден!

Ну кто в двадцать первом веке считает профессию продавца престижной? А здесь посмотрите, какие они за прилавками важные! Блат, связи, продажа из-под полы. А, вообще, существовал ли на самом деле дефицит, или он был придуман? Хороший вопрос. Жаль, что Семен в экономике не очень силен. Хотя на ноутбуке есть несколько лекций от умных людей. Привычка тащить себе в архив все, что птичка в клюве принесёт. Почти весь диск в два терабайта забит всякой всячиной. Вот и пригодилось!

Но задание минимум выполнено. «Человек из будущего» преобразился. Кепка, замшевый пиджачок, яркая футболка, отвлекающая внимание, спортивная сумка, даже прическа другая. В этом огромном магазине нашлась и парикмахерская. Ракитин попросил вежливого толстяка сделать прическу под тридцатые годы и заодно побрить его. Мастер много шутил, но все исполнил в точности, прибрав непослушные вихры странного молодого человека и напоследок надушив его неплохим одеколоном.

Семен вышел на улицу и тут же поймал на себе несколько девичьих взглядов. Он широко улыбнулся, натянул кепку поглубже и надел солнцезащитные очки, как бы отрезая себя от остального мира.

«Первым делом мы испортим самолеты. Ну а девушек? А девушек потом!»

Все-таки неудобно, когда воду продают в стеклянной таре. Не натаскаешься! Ракитин еще раз оглядел место «засады» между трансформаторной будкой и кустами. Отсюда его почти не видно, детвора играет дальше. Бабульки исчезли, сидят по домам. Зато проход с улицы отлично просматривается. Мясникова вряд ли возят на служебной машине. Званием не вышел. Переведут его в Германию уже капитаном. А обычные старлеи добираются домой на общественном транспорте.

И несмотря на готовность, Ракитин все равно чуть не пропустил единственного ему знакомого в этом времени человека. Он, видимо, подспудно ожидал увидеть того в военной форме, но Иван Петрович широко шагал в обычном сером костюме. Черт знает, чем он там, на службе занимается. Внезапное озарение снизошло, когда Семен заметил походку вышедшего и дворового прохода мужчины.

«Это точно он!»

— Иван Петрович! Мясников!

Глава 8

Кольцо времен. 5 июня 1973 года

— Петрович, да остановись ты уже!

Мужчина сделал еще два шага вперед, один в сторону и развернулся в готовой «позиции». Профессионализм не пропьешь! Мы оба оказались на теневой стороне двора. В девятом часу солнце склонились далеко вниз и тени удлинились. Старлей не выглядел испуганным или настороженным. Скорее любопытным. Кто мог его перехватить возле собственного дома?

— Вы кто?

— Неважно. В этом времени вы меня не знаете.

Недолгая пауза разорвалась настороженным вопросом:

— Что значит в этом времени? Прошу вас все-таки назваться.

«Ага. Петрович, пока говорил, сделал несколько малозаметных шагов. Теперь он готов кинуться на меня, в случае чего. Хитер, старый лис!» — мелькнуло в голове у Ракитина. Драться с единственным человеком, что может ему помочь, не хотелось.

— Я понимаю, что это звучит дико, но мы вместе воевали. Не в прошлом и не сейчас, а в будущем. — «Боже, звучит как отрывок из 'Терминатора!». — Я обычный солдат, а вы офицер ГРУ. Спокойно, не дергайтесь, Иван Петрович. Я не шпион. Вот мои руки. Я не готов к схватке, в отличии от вас.

Мясников скривил уголки губ. Все это можно было списать на бред случайно встреченного постороннего человека, если бы не род его деятельности. Военная разведка ерундой не занимается. А как раз очень серьезными вещами.

— Допустим, я принял ваши сведения. Но почему я?

«А Петрович человек хладнокровный, выжимает из меня информацию, не доводя до горячего».

Ракитин показал ладони и предупредил:

— Думаете, я не знал, что вы мне не поверите. Но, к сожалению, мне больше не к кому здесь обратиться. А про этот адрес рассказали вы сами.

Надо отдать должное выдержке старшего лейтенанта. Стоит в углу двора, разговаривает с каким-то ненормальным, а может, и потенциально опасным типом. Это в будущем фантастика вошла в каждый телевизор. А перенесение во времени после выхода в свет «Терминатора», «Гостья из будущего», «Радиоволны» воспринималось хотя бы понятней. Этот офицер вырос в другое время, его послевоенное детство прошло в хулиганских дворах центра Москвы. И он действовал согласно логике своего мира.

— Это когда это мы успели так тесно познакомиться? Я что-то не припомню.

Ответ Семена ввел старлея на некоторый период в ступор.

— Вы умерли у меня на руках во время эвакуации. Не сейчас, через двадцать два года и в звании полковника.

Ракитин внимательно наблюдал за реакцией Мясникова. Люди по-разному реагируют на рассказы о собственной смерти. Возможной смерти. Все равно даже самые завзятые атеисты где-то в глубине души верят в магические сверхспособности и сказки. А вдруг? Но он не ошибся в выборе, старший лейтенант относительно спокойно выслушал известие о собственной гибели, лишь глаза немного сверкнули в полутьме.

— Интересный у вас рассказ.

— Я понимаю, что вы не обязаны мне верить. Больно уж все чудно выглядит, а я больше смахиваю на психа. Странного психа. Но я Семен Николаевич Ракитин и в самом деле прибыл к вам из двадцать первого века. Не знаю каким путем и зачем. Я еще здесь