А еще в поселке сохранилось много садов и сирени. Конец мая – начало июня – время мечтаний, когда лето только настает и кажется, что тепло и зелень бесконечны и обязательно что-то хорошее успеет случиться до наступления холодов и дождей. Большой участок Скво, обнесенный почти невидимой сеткой-рабицей, был засажен сиренью. Старые могучие кусты переплетали ветви, образуя аллею от дома до площадки с мангалом и летней кухней. Вдоль забора тоже все было зелено, и вообще тут никто не сажал роз и прочей чепухи. Смородина, крыжовник, ирга и вишни росли вперемежку с акациями и шиповником, березками и яблонями, образуя неожиданные полянки и укромные местечки. В тот вечер в просторной беседке собралось человек двадцать, Рада оказалась за столом рядом с Андреем, он все подкладывал ей шашлык и занимал разговором. Пил мало, зато смотрел внимательно и, когда стало вечереть и, соответственно, холодать, скинул джинсовую куртку и набросил на плечи девушки.

После ужина они попробовали было погулять, но даже на участке в двадцать соток оказалось трудновато отыскать угол, не занятый целующимися парочками. Тогда Андрей предложил сходить на речку.

– Боязно ночью как-то, – растерянно пробормотала Рада.

– Какая же это ночь? Десять часов всего. И тут нечего бояться – поселок тихий. Пошли, здесь недалеко.

И они пошли. Речка и правда оказалась близко. Ее едва видно было в высокой траве, да и не полезли они вниз по склону, потому что бежала вода в овраге. Нашли поваленное дерево и сидели, слушая соловьев и глядя на звезды. И разговаривали. Вернулись часа через два, когда Рада окончательно устала и замерзла. И опять же оказалось, что все места и лежаночки в доме разобраны. Смеясь, Андрей устроил ее в большом плетеном кресле, укрыл пледом, а сам куда-то ушел. Рада продремала часов до семи утра, а потом поползла в кухню ставить чайник – пить после вчерашнего мяса хотелось неимоверно. Андрей спал, сидя за деревянным кухонным столом и положив голову на руки. Раде ужасно трогательным показался этот сильный парень, который так ненавязчиво вел себя вчера, а теперь спал, словно мальчишка, умучившийся уроками. Она протянула руку и провела ладонью по коротко стриженным светлым волосам. Он вздохнул, поднялись широкие плечи. Открыл глаза и посмотрел на нее сонно. Поймал ладонь и, поцеловав, лег на ее руку щекой. Раде приятна была ласка, и смешно стало, потому что щека кололась. Он опять закрыл глаза и пробормотал:

– Отпущу, если пообещаешь накормить добра молодца.

– Клянусь.

– А напоить?

– Чай или кофе?

– Чай, крепкий.

– Ну, отпускай тогда, пойду скрести по сусекам.

Он опять улыбнулся, еще раз поцеловал ее ладошку и сказал:

– Давай, красна девица, готовь, а я пойду умоюсь пока.

Рада обшарила холодильник, быстро сваяла омлет с сыром и зеленью и заварила чай. Еще успела умыться из кухонного крана и нанести на лицо минимум косметики, чтобы выглядеть не совсем засоней и растрепой. Потом они завтракали, он проводил ее до дому и на следующий день позвонил и пригласил в клуб.

Вот так все и началось. Нормальный роман, вполне перспективный, только оборвался он как-то быстро и сразу, и теперь Рада никак не могла поверить, что отношения их действительно кончились. Честно сказать, мысленно она уже прокрутила несколько сценариев, взятых – пусть и бессознательно – из дамских журналов. «Надо все обсудить, – говорила она себе. – Мы слишком мало разговаривали. Если объяснить ему, что для душевного комфорта мне необходимо то-то и то-то, и подчеркнуть, что я для него поступаюсь многим, то он же просто обязан будет пойти мне навстречу». Ах, как хорошо все всегда написано в статьях, спрятанных под глянцевыми обложками! «Десять правил, как завести знакомство», «Десять правил, как удержать любимого», «Если хотите удачно выйти замуж – следуйте нашим советам!», «Как удержать мужа» и так далее и тому подобное. Советы на все случаи и этапы жизни. И так хочется им верить! Ну ведь разумно все написано и логично обосновано. И почему же он не поймет, если ему объяснить вот такими же словами? А ведь он не поймет. И не только потому, что не читал эту и подобные ей статьи. А просто потому, что ему это не надо. Не надо и все. Что и стало для Рады очевидно буквально через пять минут телефонного разговора с подругой.

Некоторое время девушки мирно щебетали, обсуждая погоду, распродажи и общих знакомых. Потом Скво напрямик спросила:

– Значит, ты с Андрюшей реально разошлась?

– Ну… – протянула Ирада.

– Если хочешь обратно отыграть, то придется потрудиться. Он уже некоторое время клинья к Насте подбивал, а вчера она мне позвонила и час ворковала: «Мы с Андрюшей ходили в театр, да мы с Андрюшей тут выбирали новые обои для кухни». Я так поняла, что он к ней переехал.

– Это какая Настя? – деревянным голосом спросила Рада.

– Ну, светленькая такая, с косой. Смышляева. Папенька у нее владелец каких-то магазинов. То ли мебельных, то ли ремонтных.

– А-а, – протянула Ирада, – ясно. Ну, если Насте я еще могу конкуренцию составить, то папеньке ее вряд ли. Так что пусть уж… Пошел он к черту!

– Ну и правильно, – мирно согласилась Скво. – А вот кстати, Борька обещал в отпуск приехать. Увидимся, компанию соберем.

– Не получится, – почти мстительно сказала Рада. – Я сегодня ночью лечу в Калининград.

Выслушав ее, Скво поахала, потом задумчиво протянула:

– Знаешь, я давно хотела закупиться аутентичным янтарем. Он все-таки камень целебный, и вообще, отдохнуть бы. Ты как устроишься – позвони. Я, может, подтянусь на бережок.

– Калининград не на побережье.

– Ну, гостиницы-то везде есть, найдем куда пристроиться. Но ты позвони, обещаешь?

Рада пообещала, и они распрощались.

Закончив разговор со Скво, Рада поняла, что ей нужно срочно выпустить пар, и ураганом прошлась по квартире. Перво-наперво она спустила майку Андрея в мусоропровод. Потом вымыла ванную и туалет, плитку в кухне, плиту и раковину. Пыль на шкафах и пол на лестничной клетке. Потом поняла, что зверски хочет есть, и приготовила себе совершенно неприемлемый с точки зрения диетологии ужин: омлет с сосисками плюс бутерброд с сыром. После того как Ирада все это слупила, запила чашкой чая и посмотрела на часы, оказалось, что уже девять. Пожалуй, пора собирать вещички и выдвигаться в сторону аэропорта. Она ехала сперва на метро – с чемоданом это сущее мученье: все толкаются, спотыкаются о ни в чем не повинный багаж и бормочут что-то нелестное. Потом, загрузившись в поезд-экспресс до аэропорта, Рада вздохнула с облегчением и даже купила какой-то очередной журнальчик в красивой обложке. Уже сидя в самолете, девушка сообразила, что прилетит в Калининград неприлично рано и, наверное, не стоит беспокоить пожилого человека в… сколько же это будет? Да, около пяти. «Ну, посижу где-нибудь в скверике», – решила она.

Пока самолет летел над бесконечными просторами нашей родины, а соседи шуршали газетами или спали, Рада думала о дяде и тете. Тетя Тереза была намного старше мамы. Мама вышла замуж, как она сама говорила, «за командировочного». Он был человеком веселым, но не слишком ответственным. Привез молодую жену в Москву, через год родилась Рада, а потом он завербовался на Север. Клара отказалась ехать с ним, но и возвращаться в Калининград не захотела. Тогда отец оставил ей квартиру и уехал. Больше они вестей от него не получали, и мама всегда говорила, что им и так хорошо – вдвоем. Тереза и Клара переписывались и изредка созванивались, но из-за большой разницы в возрасте – шестнадцать лет – настоящей близости между ними не было. Сама Ирада видела тетю три раза – один раз в детстве, когда ей было всего лет шесть и мама повезла ее на побережье Балтийского моря лечить привязавшийся после долгой зимы бронхит. Они погостили у Терезы буквально пару дней, а потом жили в Светлогорске. Дома осталась бережно хранимая с тех времен шкатулочка, наполненная кусочками янтаря, и мамины же янтарные бусы. Кстати, тогда Тереза была замужем за Клаусом. Рада почти не знала его, и память услужливо предложила вместо воспоминания картинку-фотографию из семейного альбома: Тереза и Клаус сидят за столиком кафе, а между ними маленькая Рада с немного растерянным лицом и в хорошеньком платьице. Тереза на этой фотографии выглядела едва ли не моложе мамы, а Клауса фотоаппарат запечатлел как седобородого и седовласого немного сутулого человека. Спокойный и молчаливый, он не произвел на маленькую девочку особого впечатления.