* * *

Алексио с наслаждением вдыхал аромат темных волос привязанной к кресту пленницы. Запах страха с металлическим привкусом крови, исходящий от каждой клеточки израненного тела женщины, опьянял Императора сильнее молодого вина.

Ощущая непередаваемую эйфорию, Алексио танцевал вокруг креста, позабыв обо всех проблемах, об Амонисе, об Учителе…

Воспринимая крики своей жертвы, как сладчайшую для ушей музыку, Император в очередной раз всадил клинок под ребра истерично визжащей девушке, когда услышал звук открывающейся двери и громкий голос, о существовании которого он уже успел позабыть:

– Какого черта здесь происходит?!!

Вздрогнув, Алексио обернулся, встретившись с ярко-изумрудным взглядом Амониса.

* * *

Верховный зарас несколько секунд оценивал ситуацию, после чего гневно поджал губы и приблизился к Императору. Тот интуитивно попятился, выставив вперед кинжал.

– Серьезно? – устало уточнил, Амонис, бросив взгляд на клинок.

– Охрана! – взвизгнул Император, когда у него прошел первый шок, сменившийся дичайшим страхом.

На зов Правителя Великого Государства явилось семеро гвардейцев. Однако они, не обращая даже малейшего внимания на Алексио, вопросительно уставились на Верховного зараса.

– Уберите ее отсюда, – приказал Амонис воинам, указывая на девушку, – вылечите и отправьте домой! И поступите так со всеми, кого найдете в этом подземелье! – добавил он.

Поклонившись, гвардейцы бросились выполнять приказ Советника.

– Измена! – пропищал Император.

– Как скажете, Ваше Величество, – согласился Верховный зарас, усаживаясь на стоящий у стены стул.

Алексио, ничего не понимая, переводил взгляд с занимающихся делом воинов на шурина.

– Вы ведете себя недопустимо, Ваше Величество, – обратился Амонис к побагровевшему от волнения Императору. – Вы порочите доброе имя своей династии, и я больше не могу, не вмешиваясь, наблюдать за вашими действиями со стороны.

– Что ты себе позволяешь?! – прохрипел Алексио, крепче сжимая кинжал, – кто ты такой, что бы диктовать мне?

– Кто я? – усмехнулся Верховный зарас. – Хороший вопрос, но не своевременный. Сейчас же мы начнем с того, что вы, Ваше Величество, отмените приказ о бомбардировке Нибуса.

– Ты не можешь, не смеешь… – прошипел Император, – больше никто не смеет приказывать мне! Слышишь, никто!

– Откуда такая уверенность? – устало прикрыв глаза, уточнил Амонис.

– Я убил его… убил моего Учителя! – осклабился Алексио. – А без него ты никто!

– Приятный сюрприз, – лицо Верховного зараса осветила легкая улыбка, – значит, вы добровольно лишились покровительства? – уточнил он.

– Ч-что? – растерялся Император. – Как это? Почему?

– Подумайте. – Амонис медленно поднялся и приблизился к Алексио.

Каждая клеточка Императора почти физически ощущала исходящую от шурина угрозу. Ему хотелось сбежать и спрятаться, а вместо этого он смотрел и смотрел в ярко-зеленые глаза Советника, не в силах отвести взгляд от маленьких, едва заметных звездочек, запылавших в глубине его зрачков.

– Не стоит противиться моей воле, если вы по-прежнему желаете оставаться Императором, Ваше Величество, – прошептал Верховный зарас.

Алексио трясло от страха и безнадежности. Он понимал, что гибель Учителя не принесла ему долгожданной свободы. Более того, улыбка шурина пугала его куда больше оплеух старого тхаари.

– Отзовите корабли добровольно, – прошептал Амонис, – не вынуждайте меня делать то, чего я не хочу.

Императору было даже страшно подумать, что именно не хочет делать с ним Верховный зарас.

– Хорошо, – обреченно согласился он, – как пожелаете… Учитель?.. – осторожно уточнил он, глядя на шурина.

– Зовите меня Амонис, – заявил с легкой улыбкой Советник. – А теперь поспешим наверх. Время слишком ценно, чтобы тратить его попусту. Тем более, что вам еще нужно успеть отменить приказ.

* * *

Громкое пиликанье пробудило Варайеса ото сна. Аккуратно сняв со своей груди руку Лирии, брат Амониса поднялся с кровати и направился в рубку.

По ту сторону стекла отчетливо была видна крупная планета.

Убедившись, что «Странник» встал на орбиту, он запрыгнул в кресло пилота и занялся изучением результатов сканирования поверхности.

– Ты нашел, что искал? – спросила проснувшаяся возлюбленная.

Варайес оглянулся на подошедшую девушку, любуясь тем, как полупрозрачный пеньюар подчеркивает соблазнительность ее упругих молодых форм.

– Определенно, – ответил он, рывком сажая Лирию себе на колени и ныряя лицом в ее глубокое декольте.

Засмеявшись, девушка сделала вид, что отстраняется, но вскоре сдалась под настойчивыми ласками возлюбленного.

Немного погодя, когда дыхание молодых людей пришло в норму, Лирия спросила:

– Ты уверен, что нам нужна именно незаселенная планета?

– Абсолютно.

– Но что мы там будем делать?

– Жить, – ответил Варайес, легонько сталкивая возлюбленную с коленей.

– А если мне не понравится? – капризно закусив губу, спросила она.

– Понравится! – уверенно заявил он, и, отвесив громкий шлепок по ее округлым ягодицам, добавил. – Иди в душ, через пару минут я к тебе присоединюсь!

Игриво улыбнувшись, девушка убежала в направлении спальни.

* * *

Изможденный, Амонис упал на кровать на борту своего маленького корабля. Броня плавно сошла с его тела, наполнив собой стоящую рядом капсулу.

Не в силах сопротивляться усталости, наполнявшей каждую молекулу его тела, Верховный зарас отключился.

Амонис не знал, сколь долго он проспал, когда его разбудил межпланетник:

– Вас ищет Харфас, Мастер.

– Как? Что? – Верховный зарас вскочил, пытаясь осознать, где заканчивается сон и начинается реальность.

– Он говорит, что ваша сестра рожает, Мастер. Новость мгновенно согнала с Амониса остатки сна, и он, вновь облачившись в броню, приказал маленькому кораблику доставить его в дворцовый парк, дабы там, в тайне ото всех, покинуть невидимый для людей и приборов межпланетник.

* * *

Крики Динайри были слышны за десятки метров от ее покоев. Верховный зарас почти физически ощущал ее боль. Обеспокоившись, Амонис перешел на бег и едва не сбил выходящую из покоев сестры фрейлину.

Та, сделав изящный реверанс, призывно ему улыбнулась.

– Что там происходит? – взволнованно спросил у девушки Верховный зарас.

– Таинство рождения, – ответила ему фрейлина, покрываясь румянцем.