Неожиданно импресарио нашел для нее работу, которой она никогда прежде не занималась, – музыкальную комедию. «Театр де ля Ренессанс» поставил оперетту «Минарет», очень удачную пьесу Жака Ришпена. В ней роль Мустафы играл ставший впоследствии знаменитым киноактером француз Гарри Бор. На пятидесятом представлении продюсер спектакля мадам Кора Лапарсери решила обновить спектакль. Благодаря Астрюку она наняла для спектакля Мату Хари, чтобы та в третьем акте еще блистательнее представила сцену свадьбы. Из-за ее «бесспорной грации, красоты и гармонии движений» у Маты Хари был очень большой успех.

Лапарсери решила занять Мату Хари в программе на целый месяц, с 18 апреля по 18 мая 1913 года. В июне этого же года Мата Хари заявила, что ей наскучило выступать на публике. В разговоре с Южен д’Обиньи из «Монитер Театрикаль» в гардеробе «Театра комедии» на Елисейских Полях она сказала, что выступила на докладе Юго Леру, чтобы не разочаровывать докладчика: «Люди здесь просто многого не понимают. Публика видит только танец. Но не понимает его значения. Чтобы исполнять наши танцы, нужно обладать нашим воспитанием, которое сформировалось за три тысячелетия. Наши танцы требуют лунного света и пальм. На сцене они не оказывают правильного воздействия».

Но, несмотря на триумф на лучших сценах мира, танцовщица стала ощущать нехватку денежных средств. Пришлось опять вернуться на сцену. В летний сезон 1913 года Мата Хари выступала в Париже, в новом спектакле, поставленном на подмостках «Фоли бержер». На этот раз она танцевала хабанеру и опять собрала аншлаги.

Премьера состоялась 28 июня. Шоу называлось «Ревю в рубашке». На премьере присутствовали аристократы во главе с послом Испании. Фоном служила увеличенная копия картины Гойи. Ее движения были медленны, напоминая восточные танцы. Ее тело было затянуто в узкий корсет. Широкая испанская юбка скрывала ноги. Зато были открыты руки, гибкие, как лианы. Снова аншлаг, и снова публика в восхищении. Мате Хари пришлось дать дополнительное выступление.

«Это настоящее искусство, – писал один из рецензентов. – Красивое чистое искусство – с большой буквы. Уже сама это сцена, эта восхитительная живая картина Гойи достойна того, чтобы посетить „Фоли Бержер“».

До 15 сентября 1913 года, две недели подряд, Мата Хари выступала во «Дворце Трианон» в Палермо (Сицилия). «Трианон» был «кафешантан-синема», очень популярный жанр в те годы. Мата Хари выступала дважды в день. Она была звездой программы, включавшей десять номеров. После кинематографических сеансов следовала сцена с дрессированными собаками.

В конце февраля 1914 года Мата Хари вновь посетила Берлин, где возобновился ее роман с Кипертом. Она собиралась поставить египетский балет, в связи с чем написала Гиме в Париж. Семидесятичетырехлетний меценат ответил 9 марта: «Дорогая мадам! Идея поставить на сцене египетский балет представляется мне великолепной – но только в том случае, если он будет на самом деле египетским. Если бы вы были в Париже, вы получили бы в моем музее все нужные вам сведения. Но вы в Берлине. Пожалуйста, отыщите там профессора Эрмана из Музея египтологии».

Она тут же узнала адрес профессора и записала его карандашом прямо на письме Эмиля Гиме: «Тайный правительственный советник, профессор Эрман, Петер-Ленне-Штрассе 72, Далем».

Неизвестно, встречалась ли Мата Хари с директором берлинского музея, но египетский балет она так и не поставила. И другой балет, для которого она сама написала либретто, озаглавив его «Химера светского видения», так и не увидел сцены. Это была история о беспокойстве юного священника, которого преследует видение женщины.

23 марта мая она заключила контракт с берлинским театром «Метрополь» на участие в балете «Похититель миллионов», премьера которого была намечена на 1 сентября. Но премьере помешало начало Первой мировой войны, которая практически поставила крест на артистической карьере Маты Хари и вынудила ее попытаться зарабатывать деньги иным образом.

Мата Хари вспоминала, как она встретила известие о начале Первой мировой войны: «Однажды вечером, в конце июля 1914 года, я ужинала в кабинете ресторана с одним из моих поклонников, одним из руководителей полиции фон Грибалем (он руководил зарубежным отделом). Внезапно до нас донесся шум какой-то манифестации. Грибаль, который ничего о ней не знал, вышел со мной на площадь. Перед императорским дворцом собралась огромная толпа. Все выкрикивали: „Германия превыше всего!“».

На суде она так объяснила это знакомство: «В Германии, – показывала она на суде, – полиция имеет право цензуры над театральными костюмами. Меня находили слишком обнаженной. Префект зашел осмотреть меня. Так мы и познакомились».

Платили ей по тем временам весьма неплохо, по крайней мере до начала войны. Мата Хари получала за выход в среднем около двухсот золотых франков. Но, несмотря на дорогие подарки и немалые финансовые средства, которые она получала от любовников, Мата Хари постоянно нуждалась в деньгах, которые у нее не задерживались, и часто брала в долг. Говорят, она все проигрывала в карты.

23 мая 1914 года Мата Хари подписала контракт с директором Шульцем, гарантировавшим ей ангажемент в театре «Метрополь» на улице Беренштрассе с 1 сентября. В альбом она записала: «Театр „Метрополь“, Берлин, Германия, директор Шульц». Спектакль, где она должна была выступать, назывался «Похититель миллионов».

Мата Хари поселилась в отеле «Камберленд». Уже началась кампания по рекламе ее выступлений.

Как отмечает германский историк Герхард Хиршфельд, «для космополитки Маты Хари начало войны стало катастрофой во всех отношениях. Конец „прекрасной эпохи“ и вспыхнувший национализм имели печальные последствия для ее экстравагантного стиля жизни. Внезапно отошло в прошлое все, к чему она привыкла, – легкие и неконтролируемые путешествия, частые переезды и пребывания в дорогих отелях, а также то, что полиция раньше очень редко интересовалась личностью ее часто менявшихся сексуальных партнеров. Воюющие (а порой и нейтральные) страны запретили почти все путешествия, ввели ограничения почти во всех общественных и личных сферах жизни и требовали от своих подданных безусловной лояльности».

После начала войны Мата Хари решила вернуться в Париж через нейтральную Швейцарию. Но это оказалось совсем не просто сделать. 6 августа 1914 года она выехала в Базель. Мата Хари не знала, что с началом войны Швейцария значительно ужесточила правила пограничного контроля. На швейцарской границе актрисе разрешили переправить только ее багаж, а самой въезд в Швейцарию не разрешили, так как у актрисы не было необходимых документов. 6 августа она со всем своим багажом выехала из Берлина, направляясь в Швейцарию. Она не знала, что Швейцария с началом войны ужесточила правила пересечения своих границ. Позже, в ходе предварительного следствия в Париже, она рассказывала, что ее багаж благополучно переехал в Швейцарию в грузовом вагоне. А ей самой было отказано во въезде, потому что у нее не было полагающихся документов.

На самом деле закон об ужесточении пограничного контроля, предусматривавший специальные печати в документах иностранцев, въезжающих в Швейцарию, формально был принят лишь 22 ноября 1917 года. Но с началом войны для въезда в страну уже нужно было предъявлять действующий заграничный паспорт. Вечером 7 августа Мата Хари снова была в Берлине – но без багажа. 14 августа она отбыла из Берлина во Франкфурт-на-Майне, чтобы в голландском консульстве получить документ на право выезда в Нидерланды. Мате Хари нужно было лишь официальное удостоверение личности, позволявшее ей пересечь границу. Документ, выданный 15августа 1914 года, был всего на одном листке. Он считался удостоверением личности, но фотографии на нем не было. Требование помещать фотографию появилось позже. На формуляре, где были заполнены лишь графы с именем и другими данными, было написано: