– Все предельно ясно, каган. А кто зачем вы направлялись в Цареград?

– Не говори при мне на своём наречии, Ховал. Нужно было доставить Льву Исовру кое-какое послание, но ты думаешь, что содержимое действительно для твоих ушей? Предлагаю сделку, я расскажу тебе о содержании письма, а в обмен я лишу тебя глаз, пальцев, и языка.

– Благодарю, каган, но мое любопытство не столь сильное. – улыбнувшись, снова откланялся Ховал.

– Ну вот и решили, теперь иди к Савелу.

Ховал вновь поклонился, проявляя искусственное преклонение, развернулся, дошел до конца зала, и распахнул двери на улицу.

– Господин Ховал, как все прошло, про меня ничего плохого не говорил? – нервно поинтересовался Савел.

– Нет, он сказал, что ты мне покажешь, где я смогу отдохнуть и поесть, и если мне что-то не понравится, то он тебя казнит, а плохого не говорил.

– Господин, вы серьезно, он правда так и сказал? …

– Вот прямо так. Хватит нервничать и юлить передо мной, Савел, все будет с тобой в порядке, просто покажи, где я могу помыться, поесть и урониться.

Пока Савел показывал дорогу, Ховал наблюдал уже шепчущихся, и глядящих в его сторону жителей города, причём с самого начала он не вызвал столько интереса, вот то, что неизвестный направился сразу к кагану, да ещё и без вооруженного сопровождения, действительно заинтересовало Атильцев. Недалеко от тронного зала была небольшая, каменная хижина без двери, полов не было, просто сено. В углу был стол со стулом, а по другую сторону лежала кровать, в виде ровно выложенных плоских досок, засыпанных тем же сеном.

– Вот, господин, коня можете привязать прямо возле двери, ну, в смысле у входа, конокрадов у нас нет, их казнят самой страшной смертью, а…

– А что делают с предателями? – ухмыльнулся Ховал. – Неужели конокрады позавидуют их смерти?

– Я принесу вам ужин через несколько часов… -Савел обижено отвел глаза, и ушел в неизвестном направлении. Ховал не считал, что его слова могли по-настоящему задеть такого человека, когда-то его отчим сказал – ‘’предатели не имеют родины’’, и ‘’хуже врага только предатель’’. Он учил его, что человек, который не имеет простейших моральных принципов, является отребьем, потому как на его душу возлагаются надежды семьи, или боевых товарищей, самого города и народа, в конце концов. Отсутствие такого человека заставило бы остальных искать достойную альтернативу, а приходится выбирать то, что вроде бы сгодится, в итоге членов семьи продают, боевых товарищей предают, а с городов сбегают. Дело было даже вовсе не в том, что Савел и Ховал с одних краев, просто сама мысль о предательстве вызывала у него мерзкие ассоциации. Достав из подсумка на кобыле “заветъ”, присев на стул, он осмотрелся, и принялся за поиск подобного существа в книге. Он знал, что это был оборотень, но никогда раньше с таким видом не сталкивался, они бывали разные, волки, кабаны, быки, но медведей высотой с трех людей, да еще и с красными глазами не видел. Существуют чудовища, которых может поразить, или ранить только серебро, в них всегда присутствует дух или виной обычные проклятия. Топоры Ховала сделаны из серебра, и не спроста, причем сам сплав был не из простого серебра, оно не ржавело, и никогда не требовало ремонта, секрет этого сплава не знал и сам Ховал.

Савел вошел в халупу с подносом, на котором стояло три глубоких тарелки, в первой был довольно большой и сочный кусок конины, во второй наваристый бульон из костей, а в третьей было верблюжье молоко. Ховал давно не пил молока, а верблюжьего и вовсе никогда не пробовал.

– Попробуйте верблюжьего молока, господин, в наших землях такого нет, оно отличается от коровьего, кому как, но мне оно даже больше нравится. – восхищаясь, с улыбкой сказал Савел.

– Кто бы сомневался, что тебе чужое больше понравится. – снова задел Ховал, но Саавел уже перестал реагировать. – Да, необычное, оно несколько гуще коровьего, и вкус специфический, немного горьковатый, что ли, но мне нравится.

– Оно не только вкуснее, господин! Верблюжье молоко превосходит коровье по пищевой ценности на много раз!

– Все, Савел, хватит нахваливать, из твоих уст это звучит так, будто именно из-за этого молока ты решил уехать в Атил… спасибо тебе за еду.

– Да нет же, я правду вам говорю! Если у вас будут вопросы, или что-либо вообще понадобится, то я живу слева от вашего жилища, напротив.

–Благодарю, Савел. – Ховал еще недолго посидел в книге, поел, и, под любопытные голоса за пределами каменного домика, крепко заснул.

Проснувшись к полудню, Ховал обнаружил, что в городе уже давно как все были заняты своими делами, судя по голосам и стуку копыт по улицам. Высунув свое сонное лицо из халупы, он огляделся, а потом направился к Савелу.

–Доброе утро, Савел. – раскрыв занавес поздоровался.

–Уже день, господин Ховал, и вам доброго.

–Ну да… я неплохо продрыхся. Скажи кагану, что я готов выдвигаться, он даст добро на телегу?

– Конечно даст, вы же пойдете с его дочерью, с Хатун, она хоть и хлеще большинства воинов, но отец ее никогда заботой не обидит, а ее первые воины всегда ходят в лучших одеждах, едят лучшую еду, и получают лучших женщин, по этому поводу можете не волноваться, а что вы хотите поместить в телегу?

– Серебряные мечи, копья с серебряными наконечниками и , наверное, бочки четыре с солью.

– Хорошо, я в этих делах ничего не понимаю, поэтому просто сделаю, как вы сказали.

–И еще, Савел, найди травника, и скажи, чтобы принес мне по хорошему срыву кочедыжника, иволистого дербенника и зверобоя, сам ничего пускай не кашеварит, я все сделаю.

–Понял, я пойду, тогда.

Спустя час Савел вернулся в хижину к Ховалу и сказал, что сам каган пригласил его на вечернюю беседу за ужинным столом после заката, где будет присутствовать отряд из десяти лучших воинов Атила и его дочь, Хатун. Вести, мол, себя надо крайне аккуратно, следить за языком, и не удивляться, если на него кто-нибудь набросится с дикими воплями. Савелу прилетает периодически, если у значимых фигур каганата плохое настроение, но за его убийство Багатур назначил мучительную смерть в виде сваривания в котле, независимо от звания и должности, которые занимал нарушитель приказа, потому что каган был жесток, но отнюдь не глуп. Савел являлся очень важным помощником, и рисковать такой находкой было бы опрометчиво.

В главном здании Атила стоял большой стол, в его начале сидел каган, слева от него Хатун, справа Ховал, а вокруг десяток воинов.

Первым заговорил Багатур.

– В Семендском Лесу что-то пожрало наших воинов с Рез-Тарханом, и сидит там, дожирает их останки, я не вижу смысла отправлять туда огромное войско, это ослабит оборону Атила, и у нас есть по мимо этой проблемы обычные, бытовые, которые требуют особого внимания. Возглавит поход моя дочь, Хатун, первым ей в помощи будет Ховал, а второй – воевода Блучан. Надеюсь, боги будут на вашей стороне, а если же нет, то погибнете же смертью достойных воинов Атила. Хатун, слово тебе.