– Тебе надо немного отдохнуть… – начала она.

– Я двенадцать недель отдыхал! Если кто-то хочет меня уничтожить, мне нужно… нужно… – Я прислонился к стене, голова немного закружилась.

Мерав задумалась, склонив кудрявую голову и поджав губы. Она видела, что меня то и дело пробирает дрожь – может, от напряжения, а может, от слабости.

– Ладно… – сказала она наконец. – Подай еще оладушков.

7

– Ну смотри, – сказала она. – К примеру, Ланс, читатель мыслей из Франции. У него был подземный клуб на одной из улочек Парижа вдали от центра, сеансы чтения мыслей для небольшой публики. Достаточно зрителей, чтобы зарабатывать на жизнь, но не более того, как мне кажется. Тихий, милый парень, но на каждом представлении выкидывал что-нибудь экстравагантное. Жил один в каком-то подвале в здании, которое выкупил полностью и выгнал всех жильцов. Лучшую пиццу в своей жизни я ела в его подвале. Ему не было равных в компьютерных играх, он изучал психологию по интернету, надеялся, что это ему поможет лучше читать мысли, а может, хотел людям помогать.

– И что с ним случилось?

– Подвал затопило. Трубу прорвало, когда он спал.

– Может, это был несчастный случай.

– Может. Но маловероятно, чтобы он уснул прямо в одежде, в которой был на представлении, и не проснулся вовремя, чтобы выйти из подвала. Он обычно не спал до утра после каждого представления, пил грейпфрутовый сок и делал дыхательные упражнения, чтобы успокоиться после всех мыслей, которые прошли через него за вечер.

– О’кей, – сказал я, – это один, раз мы такие подозрительные.

– Вторая – Эрика. Тут уже серьезнее. Специальный советник премьер-министра Великобритании по вопросам разведки. Она сопровождала дипломатов в важных поездках, сидела себе в сторонке в зале для переговоров, а потом рассказывала британцам, каковы реальные намерения присутствующих. Суперсекретная должность, пятнадцать лет на ней, тайное оружие британской разведки.

– Если это так секретно, откуда ты знаешь?

Мерав посмотрела в сторону, скрестила ноги и смахнула невидимую ниточку с коленки.

– Мы были подругами, – сказала она тихо. – Я однажды была на приеме в аргентинском посольстве, искала другого че-эма, и мы обе поняли, что не слышим друг друга. Мы поговорили немного, я даже пыталась ей сосватать кое-кого. Потом мы переписывались по мейлу. Я сопоставила несколько ее рассказов и поняла, чем она занимается.

– Ты спрашивала ее?

– В лоб – нет. Она, конечно, не признавалась ни в чем.

– То есть ты не уверена.

Мерав посмотрела на меня даже не раздраженно, а просто озадаченно:

– А ты из этих, да? Если я тебе говорю, что она была шпионкой, то она была шпионкой. Если уж на то пошло, удивительно, что половина из нас не работает на спецслужбы.

– Это бы весь смысл убило, если бы все разведчики читали мысли. Мы бы не могли читать друг друга.

Озорная улыбка пробежала по ее лицу, но потом она снова стала серьезной.

– Мы нашли ее с ножевыми ранениями под мостом. В официальном полицейском отчете написали, что это ограбление, просто ограбление. У нее забрали кошелек, потом его нашли выброшенным в двух кварталах от места преступления, без денег. Но я уверена, что это не было ограбление, и я уверена, что британская разведка тоже не верит в ограбление.

Я осторожно пробормотал:

– А может, это и в самом деле было ограбление?

– Ее ударили ножом сзади.

– Не всегда грабители подходят спереди и представляются.

– Она же мысли читает, ну! – вздохнула Мерав, словно пытаясь объяснить пятилетнему ребенку основы теории относительности. – Ты думаешь, она бы не почувствовала, что кто-то приближается сзади? Она бы услышала его метров за десять. Почему же этого не произошло? Ты, кстати, тоже не услышал девушку, которая напала на тебя.

– Да, – сказал я. – Насчет меня правда.

– И на том спасибо, – сказала Мерав. – Ланса убили примерно два с половиной месяца назад, вскоре после того, как тебя дампинговали. Эрику – еще через две недели. А через неделю после нее – и третьего. Авруми.

Она вытащила свой телефон и подала мне.

– Что это? – спросил я.

– Фотографии, – ответила она. – Из полицейского дела.

На экране я увидел маленькую захламленную комнату, сфотографированную с нескольких ракурсов. Не более восьми квадратных метров, старая и облупленная, с большими глухими промышленными окнами и голыми стенами. Я листал фотографию за фотографией, двигаясь вместе со взглядом полицейского фотографа, пока на одной из них не показались в уголке голые ступни на полу. На следующей фотографии уже было тело целиком.

Оно лежало на полу рядом с кроватью, как бы прислоненное к ней, на боку, одной небритой щекой в небольшой луже рвоты. Колени прижаты к животу, а руки вытянуты вперед, словно умирающий пытался ухватиться за что-то в этом мире, покидая его. Пересохшие глаза были широко раскрыты.

– Это он? – спросил я.

Она снова кивнула.

– Чем он занимается, то есть занимался? – спросил я, не в силах отвести глаза от экрана.

– Авруми… Авруми занимался торговлей. Акции, опционы, всякие ценные бумаги, финансовые штуки, в которых я ничего не понимаю, – сказала Мерав. – Между нами говоря, я не уверена, что он сам понимал.

– Где он работал?

– У него был маленький офис. Склад, который он снимал на парковке под офисом одной инвестиционной фирмы. Компьютер, быстрый интернет и способность улавливать настроения в здании над ним – это все, что ему было нужно. Он умел определять, когда волнуется одна половина здания, а когда другая, когда третий этаж напрягся, а когда на верхнем этаже переполох из-за сообщения, что надо скупить акции какой-нибудь новой фирмы. Он был всегда на шаг впереди этих инвесторов. Один из самых спокойных и педантичных читателей мыслей, которых я знаю. Очень помог мне в начале пути.

– Помог чем? – спросил я, но она не ответила. Откусила от оладушка, который был у нее в руке, и уверенно посмотрела на меня своими большими глазами:

– Он обычно звонил – по крайней мере раз в неделю, чтобы спросить, как дела, поговорить со мной, с Шапиро. В тот день, когда он должен был снова позвонить, полиция и обнаружила его. И хорошо, что она. Не хочу даже думать, что было бы, если б я зашла его проведать и увидела это все.

– Почему к нему приехала полиция? – спросил я.

Если бы я умер в своем доме, меня бы месяцами никто не хватился…

Мерав ухмыльнулась, вытирая дорожки слез, образовавшиеся у нее под глазами.

– Авруми помогал полиции, вел допросы. По крайней мере раз в месяц его вызывали. Он ушел из профессии лет десять