— Эти люди… исчезли. Вы разговаривали с их родными. Вот так… Исчезли несколько месяцев тому назад. И человек, звонивший им незадолго до этого, тоже просил изготовить чучело какого-то животного. Поэтому-то мы и снабдили их телефонами с автоответчиками, а некоторые вообще поставили на прослушивание. И отреагировали на сигнал. Ну все, бывай…

В квартире стало необычайно тихо.

***

До Николиной горы доехали довольно быстро, хотя Маше показалось, что ехали целую вечность. И дело было в том, что Кирилл почти всю дорогу молчал, а если и открывал рот, чтобы что-то сказать, то выходило, что он только хвастался. То ему отец какой-то потрясающий мотоцикл купил, то велосипед, то телевизор с плоским экраном, который постоянно рекламируют, то «навороченный» компьютер… Маша, вынужденная всё это слушать, уже сто раз пожалела, что вместо того, чтобы заняться настоящим делом в обществе своих настоящих друзей, она сейчас едет неизвестно куда.

— Послушай, Кирилл, а зачем ты пригласил меня к себе?

— Ты — классная девчонка, у тебя родители свою юридическую фирму держат, ты не чета многим с нашего двора. Да и вообще, ты мне всегда нравилась.

— А родители твои тоже сейчас на даче?

— Не-а, они работают.

— А чем они занимаются?

— Тюльпаны из Голландии привозят и продают оптом. Еще теплицы есть, сама увидишь…

Машина въехала в лес и запетляла по дороге. Солнце, дробясь между высоких елей, слепило глаза. И вот, наконец, показалось ровное место, машина поехала прямо навстречу высокому бетонному забору, украшенному сверху белой оштукатуренной полосой с цветными фресками, и остановилась возле ворот. Они тут же автоматически разъехались, пропуская «джип», и сразу же закрылись. И Маша увидела огромный сад и дорожку, ведущую к высокому трехэтажному коттеджу — белоснежному, какие она видела однажды в курортном местечке в Испании Ла-Косте.

«Когда я вырасту, тоже буду привозить из Голландии тюльпаны. Или еще лучше — буду сама жить в Голландии и выращивать их там. А в перерывах между тюльпанами буду играть на сцене».

Ворота снова раздвинулись, уже выпуская машину, которая, взревев мотором, тут же умчалась. Ворота закрылись. Только непонятно было, кто же ими управляет.

— Проходи, — Кирилл почти за руку привел Машу к дому.

Там на высоком крыльце стояли мраморные чаши, засаженные маргаритками и «анютиными глазками». Кругом чувствовалась невидимая заботливая хозяйская рука.

Кирилл достал нечто, похожее на ключ, и стеклянные двери дома открылись, впуская Машу.

— Ну, как тебе дачка?

— Кирилл, я не представляла себе, что у вас все такое… шикарное… очень красивый дом и сад…

— Ты есть хочешь?

— Да нет, я же только что позавтракала…

— Когда захочешь, только скажи. Ну ладно, пошли, я покажу тебе свой мотоцикл.

И они, не успев войти и осмотреть дом, спустились с крыльца, и Кирилл повел свою гостью куда-то за дом, где в гараже стоял новенький желтый японский мотоцикл.

— Хочешь, прокачу?

— Нет, спасибо, я боюсь…

Во всем, что касалось транспорта, она доверяла только Горностаеву, и вдруг, вспомнив о нем, Маша загрустила. И что это делают сейчас ее мальчики там, в Москве? Чем занимаются?

— Ну а я прокачусь, если ты не возражаешь, хорошо?

К удивлению Маши, Кирилл выкатил мотоцикл из гаража, сел на него и надел на голову красивый новенький шлем.

— Ты здесь погуляй, а я скоро… — и, развернув свою японскую технику в противоположную от ворот сторону, где находилась высокая металлическая калитка, выехал за пределы сада и укатил куда-то (если судить по звуку) в сторону леса.

Маша ничего не поняла. «Что это он себе позволяет? Пригласил к себе гостью, а сам поехал покататься?» Она знала, что все мальчишки буквально помешаны на технике и что с воспитанием у них не все благополучно, но чтобы вот так взять и бросить ее одну возле дома — этого она ему простить не могла.

Маша, не зная, как поступить, пошла гулять по саду. Казалось, ему не было конца. Она все шла и шла, углубляясь в густую фруктовую рощу, пока впереди не засверкали стеклянные крыши теплиц. Когда же Маша приблизилась к одной из них, то поняла, что за ней следует обрыв, по склону которого вилась белая каменная лестница, ведущая на нижнюю террасу, также застроенную всю сплошь огромными теплицами с цветами. И ни одного человека вокруг.

Тут до нее донесся запах. Запах готовящейся пищи. И она пошла на этот запах. На запах человеческого жилища.

Пройдя мимо одной теплицы, она подошла ко второй, но запах вдруг исчез.

«Я прямо как собака. И сдался мне этот запах? » Маша вернулась к первой теплице и остановилась перед самым входом. Толкнула узкую стеклянную дверь и оказалась в царстве гвоздик. Такого количества гвоздик ей еще никогда не приходилось видеть. И пряный их аромат перебил, конечно, запах супа. Да, ведь там, на террасе, ее преследовал именно запах супа с лавровым листом.

Маша прошлась вдоль рядов с цветущими гвоздиками, отмечая про себя, какие же у них странные, голубоватые стебли и листья по сравнению с пышными кроваво-красными цветками, пока не наткнулась на металлический люк. Он был слегка приоткрыт, и когда Маша присела, чтобы заглянуть, что там внутри, то услышала какие-то голоса. И вдруг ей прямо в нос снова ударил запах супа. «Что. это у них, кухня, что ли, под землей?» — подумала она и слегка отодвинула крышку. И то, что она там увидела, потрясло ее. Под люком была металлическая, довольно частая решетка с большущим амбарным замком. А из-под решетки пробивался свет и чувствовалось тепло. Тепло жилья.

— Эй, кто-нибудь… — позвала она чуть слышно, еще и сама не понимая, зачем это делает. Но ответом ей послужил чей-то совсем близкий всхлип. Кто-то плакал женским голосом. Надрывно, тяжело…

Она еще ниже склонилась над люком, чтобы понять, что же там такое происходит, как неожиданно прямо перед собой увидела оскаленную собачью морду, злобно и хрипло рычащую. Маша, не помня себя от страха, выскочила из теплицы и побежала, не разбирая дороги, прямо к дому. Конечно, она ожидала встретить там Кирилла, который уже по всем законам гостеприимства должен был вернуться назад.

Но взлетев на крыльцо и оглянувшись на безмолвный сад, поняла, что его еще нет. Да и мотоцикла в гараже не оказалось, как ей после удалось выяснить.

На ее счастье, дверь дома оказалась не заперта. Маша вошла и оказалась в просторном полутемном холле. По запаху можно было определить, что дом как бы нежилой. С одной стороны, все вокруг (Маша прошла в гостиную с красивой мебелью) было чистым и ухоженным, но с другой — не было, что называется, человеческого духа. Тепла.

И тут она увидела свернувшуюся в кресле и освещенную солнцем пушистую белую кошечку. Маша так обрадовалась, что среди всей этой непонятной тишины ей удалось обнаружить живое существо, что подбежала к креслу и хотела погладить кошку. Но, едва дотронувшись до нее рукой, тотчас ее отдернула и вскрикнула. Кошка была мертвая. Даже тело ее оказалось твердым и холодным.