– Ничего не знаю, наркотики мне подбросили, – в сотый раз повторил Илья, уставился на крохотное зарешеченное окошко под потолком. Подвал или что-то вроде того – холодно, потолок низкий, так и кажется, что вот-вот врежешься в него макушкой.

– Разберемся, – ответил, как выплюнул, опер, толкнул Илье пустой бланк. – Заполните и распишитесь.

Следом покатилась авторучка, Илья поймал ее, придвинул к себе бумагу. «…даю настоящую подписку в том…», «…по обвинению меня в совершении преступления…», «не выезжать, не менять места жительства без разрешения судьи (следователя, прокурора) и являться по первому требованию. Мне объявлено, что в случае нарушения мною настоящего обязательства о невыезде ко мне может быть применена более строгая мера пресечения». Понятно, будем считать, что легко отделался.

Илья подмахнул подписку о невыезде, поставил число, дату и вернул бумагу оперу. Тот проглядел ее мельком, выложил на стол бумажник Ильи, его телефон, документы и ключи от машины.

– Тачка твоя на штрафстоянке, но прав у тебя все равно нет, – опер выбил из пачки следующую сигарету, искал в карманах зажигалку.

– Это почему же? – вежливо поинтересовался Илья.

– За превышение скорости, проезд на запрещающий сигнал светофора и пересечение двойной сплошной линии разметки, – опер нашел зажигалку и закурил. Выдохнул облако сизого вонючего дыма и перегнулся через стол: – Вали отсюда, пока я не передумал. И меру пресечения тебе не изменил прямо здесь, не отходя от кассы.

Кривой коридор – сплошные повороты, двери, тупики, лестницы – наконец закончился. Илья оказался на крыльце, сбежал по ступеням вниз и отошел к сугробу у забора. Проверил деньги, документы – все на месте, кроме прав. Ладно, с ними разберемся потом, сейчас звонить. Ольгин телефон не отвечал, зато начальник отдела логистики ответил после первого же гудка.

– Нам все известно, – вместо приветствия заявил он. – Перевозка наркотиков – веский повод, чтобы уволить вас без вашего заявления. Деньги получите на карточку, трудовую перешлем вам по почте. Всего доброго…

– Подождите, – крикнул Илья. – Это ошибка, наркотики мне подбросили, я могу назвать фамилии и должности этих людей…

– С какой целью? – вопрос попал точно в яблочко. Он полночи убил, пытаясь ответить на него, но без толку. Поэтому ответил честно:

– Не знаю. Пока не знаю.

– Вы хоть представляете себе, во что вляпались? – слова обжигали не хуже кислоты. – Я только одного не понимаю – зачем? У вас была прекрасная зарплата, вы ценный для нас сотрудник, не думаю, что мы быстро сможем найти вам замену. Физическая форма, опыт плюс знание языка… Но мы не можем позволить себе, вы знаете и наших клиентов, и наши правила. Репутация сопровождающего должна быть безупречной. Прощайте.

– Козлы! – от ярости стало жарко, яркий день словно подернулся дымной пеленой. – Уроды, как есть уроды! Какой я им наркокурьер, это же подстава! – орать он мог сколько угодно. Проходившие мимо люди косились на взбешенного небритого мужика, вышедшие покурить на крыльцо, менты с любопытством посматривали в его сторону. Илья одумался, обошел будку со шлагбаумом и затопал к «зебре» через дорогу. Перебежал на ту сторону, остановился и снова набрал номер Ольги. «Аппарат абонента выключен», – это еще что за новости? Телефон жена не выключала никогда. Аккумулятор, что ли, сел, а она не заметила?

Вторая попытка, как и третья, не удалась, Илья собрался с духом и набрал номер тещи. Та долго не отвечала, потом в трубке послышался треск и подозрительное хлюпанье, потом ухо резанул высокий истеричный голос.

– Добрый день, Тамара Ивановна, – гася злость в голосе, произнес Илья. – Ольга не у вас? Я звоню, звоню, у нее телефон выключен или не отвечает…

– В полиции она, со вчерашнего дня в полиции! – завизжала теща, глотая слова и срываясь то ли в плач, то ли в вой. – Человека сбила, удрать пыталась, машину разбила. Пьяная она ехала, в стельку, в хлам! – орала теща, и фоном к ее воплям Илья разобрал Лизкин плач. «Не ори, детей напугаешь!» – но язык не слушался, из горла вырвалось невнятное бормотание:

– Как – в полиции? Кого сбила, когда? Почему пьяная… – теща продолжала верещать. Илья разобрал Мишкин голос, потом звук затрещины, и сразу наступила тишина.

– Илья, – трубку взял тесть. Говорил он уверенно и жестко, но голос все же слегка подрагивал. – Ольгу арестовали за вождение в пьяном виде. Вчера во второй половине дня. Выехала на своем «Матизе» на тротуар, врезалась в витрину магазина, машина в дрова, витрина тоже. С Ольгой был какой-то Ахмат, он сидел рядом с моей дочерью. Люди сказали, что после ДТП он сразу ушел. Ольга еще не пришла в себя, я только что был в полиции. Не проспалась, понятно тебе? Что у вас произошло, почему ты отпустил ее одну с этим Ахматом?

«Потому что меня арестовали за перевозку героина», – Илья добрел до павильона остановки и рухнул на лавку. Но вместо этого спросил негромко:

– Дети у вас?

– Да, дочка ваша здесь и Михаил тоже, – отрезал тесть.

Признавать в Мишке внука ни он, ни теща категорически не желали и терпеть пацана не могли. Мишка это чувствовал и платил деду с бабкой взаимностью, напряжение копилось, Илья гасил его, как мог, но, видимо, перемирию пришел конец.

– Пока здесь, – продолжал тесть. – Мне из опеки уже два раза звонили. Завтра их в детдом заберут, а вас родительских прав по суду лишат. Ольгу за пьянство, тебя за торговлю наркотиками. Что происходит, Илья? Ты можешь мне объяснить?

Фиска металась по квартире, жалобно таращилась на хозяев и с ненавистью – на чужих. Покормить ее никто не озаботился, но кошка страдала не от голода. Ольга лежала на кровати в спальне лицом к стене и не реагировала ни на просьбы, ни на угрозы, ни на слезы. Впрочем, слез-то почти и не было, их глушил ужас. Рушился мир, разваливалась на куски их вселенная, а он, здоровенный мужик, не мог и пальцем шевельнуть. Сидел тупо и смотрел, как ходят по квартире тетки из опеки, как собирают детские вещи. Одетая Лизка сидит рядом, вцепилась в рукав отцовского свитера и дрожит, второй рукой прижимает к себе мягкую рыжую игрушку-лису. Мишка стоит рядом с матерью и тоже молчит, губехи трясутся, но пока держится. В коридоре топчутся тетки в синей форме – группа поддержки из отдела по делам несовершеннолетних, но заправляют всем вот эти сволочи. Одна здоровенная и мосластая, как лошадь, больше похожа на мужика, чем на тетку. Рожа квадратная, волосенки редкие, подбородок – Шварценеггер отдыхает. Роется в шкафах, перебирает вещи на полках и вешалках, бросает их куда попало. На ковре стоит сумка, в нее квадратная тетка мечет все подряд, злобно, с ненавистью и обидой на весь белый свет. Вторая – низкая, жирная, перекатывается бесформенным колобком, на голове не волосы – траченный молью мех неизвестного науке животного, говорит ласково, пальчики пухлые, с пятнами экземы. Шарится по квартире, мурлычет что-то себе под нос, берет вещи, подносит их к близоруким крохотным глазкам и ставит, куда придется. Убил бы голыми руками, обеих бы убил, да только хуже будет.