“Карта не персонализирована”, значит? Ух, в этот момент был бы хвост — так бы и хлестал по бокам! Так бы и дала этим хвостом кому-то по наглой самодовольной физиономии!

— Все поняла?

Качнула головой.

Спокойно, Кара. Потом пороешься в памяти и попытаешься понять, что сейчас произошло. Главное — чтобы он ничего не заподозрил.

— Да. Ходить в сопровождении. Отлучаться пореже. Обязательно дождаться вас.

— Умница… — удовлетворенный кивок.

Тихий вздох.

— Нет, не могу себе в этом отказать…

Прежде, чем я сообразила, что происходит, талию обвила сильная рука, притягивая к горячему телу.

— Посмотри на меня, — хриплый, повелительный шепот.

На миг я позволила себе насладиться этим. Красивым, уверенным мужчиной. Теплом ладоней, что легко сжали лицо, заставляя смотреть в сверкающие бирюзой глаза.

— Сладкая, нежная девочка… маленькая нэсса-колючка…

Твердые губы прикоснулись к моим — и буквально смели ураганом чужих чувств. Он целовал умело, соблазняюще. Обвел языком контур губ, заставляя их приоткрыться. Проник внутрь, дразнясь и заставляя прижиматься к нему крепче. Как соблазнительно было упасть в поцелуй, как в омут… Но… Внутри заворочался упрямый еж, топорща извечные иголки.

Кулачки замолотили по крепким плечам, заставляя мужчина отстраниться.

— Да как вы посмели! — возмущение было вовсе не шуточным.

Да, мы, ежи, такие вот упрямые. И недоверчивые. Это, между прочем, жизнь порой спасает.

— Целовать благородную дэссу может только её жених!

Ленивый прищур хищных глаз.

Хвост отменяется. Пощечина — тоже. Не стоит будить в мужчине охотника.

Лучше уж румянцем залиться.

Ничего, милый, ещё сочтемся. Никак, не развлекался давно и нашел себе игрушку.

— Я уже совсем не прочь… — низкий, тянущий нотки голос. В нем будто шелест крыл, черных, как ночь. Шаг вперед — ко мне. Сердце чувствует себя загнанным зайцем, — стать вашим… женихом, — улыбка ему шла.

Сразу лицо такое мальчишеское, беззаботное. Но я уже видела его без маски. Опасный нелюдь. Хитроумный — куда там моему куцому земному опыту? Но есть надежда на извечные женские ухищрения. Боевые ежи так просто не сдаются!

— Боюсь, не выдержу такого счастья, — огорчилась, — слишком много хорошего — это даже вредно!

Кажется, действительно опешил. По крайней мере, кошачьи глазюки удивленно вытаращились.

— Так что не заставляйте меня к хорошему привыкать! — погрозила пальцем. — Вы, мужчины, говорить много любите, а приличные дэссы всему верят! Не переживайте, — махнула ладошкой, — на первый раз я всегда прощаю. Не каждый ведь такое сокровище, как я, оценит и…. выдержит, — добавила честно. так что давайте пока расстанемся, а я, как честная девушка, сделаю вид, что не слышала вашего в высшей степени заманчивого предложения! — нанесла контрольный в голову.

И тихонечко так подтолкнула нахала к двери. Нежно улыбнулась. Ильгрин вздохнул. Едва заметно. Дернулся кадык. Острый взгляд уперся во вздымающуюся под не слишком плотной тканью грудь. Девочку явно боги не обделили при рождении!

— До встречи, ано Нэиссаш, — пропела, ласково улыбнувшись в последний раз — и захлопнула дверь под носом у задумчивого анорра.

Сползла тихо по ней вниз, уткнувшись лбом в колени. Запал ушел. Меня откровенно трясло от произошедшего. И от того, что может произойти, если я отсюда не сбегу.

Может, другая бы легко отнеслась к мимолетной связи, но… не я. Да и не будет ни просто, ни легко с таким, как этот “птиц”. Наверняка высокопоставленный. Могущественный. Не терпящий никаких противоречий. И, скорее всего, во много раз старше меня. Не стоит забывать — другие расы здесь живут очень долго, как и многие маги.

А у меня в голове — сумбур до сих пор.

Да и о какой связи может быть вообще речь без чувств, без желания, без приязни? Мимолетная признательность растаяла, как дым. Я в этот мир попала не мужчину по вкусу искать, право слово.

Ванную приняла сама.

“Что, ежик, опадают иголки от слабости?”.

Иногда безумно устаешь быть сильной. Но так лучше, чем на кого-то полагаться. Домой не вернуться, да и что я там потеряла?

Здесь гораздо больше возможностей! Нужно только уметь ими воспользоваться.

Завтра. Я обо всем подумаю завтра.

А пока тихо беззвучно плачу, откинувшись спиной на край небольшой купели и подставляя голову под струи воды. Немного слабости. Выплеснуть ужас от всего произошедшего. Слезы отлично позволяют выбросить из души все лишнее. И уже с новыми силами взяться за предстоящие нелегкие дела.

Постепенно на бледной коже проступил румянец.

Ничего, ано, посмотрим, кто из нас ещё выиграет!

Я ушла ранним утром — проснулась, как по часам. Похоже, тоже одно из свойств нового тела. Разум ещё был полон обрывками ночных видений, сердце громко стучало, не в силах избавиться от наваждения…

Зато многое становилось понятно.

Так же, как эти цифры на часах. Больше не нужно никого спрашивать.

Дрогнувшие пальца приоткрыли крышку.

“69. 63. 23. 2”.

Дни. Часы. Минуты. Секунды.

Столько времени у меня осталось, чтобы найти шанс выжить.

Лоб покрылся липким потом. Нет уж!

Обтерлась полотенцем, накинула свежее платье — ещё более страшное, чем предыдущее. Хорошенького, положим, понемножку. Пора и честь знать. Теперь ятем более не останусь здесь, в сытой мнимой безопасности покровительства чужака, и не сдамся.

Выйти удалось на удивление легко — вчерашнего оборотня не было, а приветливая молодая женщина, вполне человеческого вида, только кивнула в знак приветствия и не приставала с расспросами. Следить не должны, раннее вставание явно не входило в число добродетелей здешних дэсс и нэсс, но… Береженого и Творец бережет.

Попетляю. Главное, самой по-настоящему не заблудиться.

Странно — пережив одну смерть, от перспективы вскоре умереть снова я не пришла в ужас. Сознание оставалось ясным, хотя легкий страх и присутствовал.

Все же Каарра дэль Гиррес умерла не просто так — не выдержала ужаса ожидания. На девочке висело проклятье, а бездновы часы указывали время. Отмеренное ей время. Изящная издевка. Кто его наложил? Я не помнила. Память молчала. Почему это случилось и где? Родители Каары вместе не жили — поссорились и разъехались по разным домам. Семейство было достаточно знатным и не бедным, но в столичные города не лезло. Их город находился на плато, что парило на северо-востоке от столицы.