— Есть такая поговорка — все люди разные. На вкус и цвет товарища нет, — усмехнулась, пытаясь понять, насколько велики шансы сбежать от очередного навязчивого "ухажёра". Или, скорее, интригана.

— Никогда не слышал, — на меня посмотрели с интересом, и…

Я почти споткнулась, осознав одну единственную вещь. Я так и не знала его имени.

Эта зараза даже не думала представиться, а я, как заколдованная за ним пошла! Раньше излишняя доверчивость мне свойственна не была…

Буквально выдернула свою руку из захвата, напряжённо замерев почти посередине оживленной улицы.

— Что-то случилось?

Из-под капюшона ярко блеснули разноцветные глаза.

— Ничего особенного. Просто я окончательно поняла, что нам не по пути, — заметила холодно, — надеюсь, у вас хватит совести меня не задерживать и позволить, наконец, заняться собственными делами.

На какой ответ надеялась? Ведь уже и так можно было понять, что мужчины здесь, как и зачастую в других мирах, обделены таким понятием, как совесть.

— Что случилось, ммм… Мара? — серьезный взгляд.

— Ненавижу лжецов. И терпеть не могу манипуляторов. Особенно, тех, кто пытается ещё и своей силой воздействовать на сознание, — сообщила как можно более ровным голосом, чтобы услышать в ответ.

— Я тоже очень не люблю, когда меня обманывают, дорогая моя Мара. И когда лгут, прямо глядя в глаза… я начинаю злиться, — тьма из-под капюшона неласково облизнулась, — правда, есть одно смягчающее обстоятельство… — не обращая внимания на спешащих вокруг прохожих, меня снова взяли за руку, ласково поглаживая кончики пальцев.

— К-какое? — от разгорающегося в синем глазу пламени было невозможно глаз оторвать.

— Я знаю, что чаэварре трудно довериться. Особенно, такой молоденькой… и я подожду. Если вы позволите мне о себе позаботиться. А мое имя невеликая тайна, — кажется, или кто-то смеётся? — Шиэрту. И я очень не советую пытаться от меня сбежать или делать какую-то очередную глупость, маленькая колдунья.

Вот теперь я чувствовала стальной стержень в чужом голосе. Ту скрытую мощь, которая заставила насторожиться с самого начала. И нет, я не столь глупа, чтобы противостоять ей в открытую. Но и становиться очередной любопытной игрушкой этого древнего — упаси сила! Слишком много у меня собственных тайн и проблем. Остается лишь одно. Стать для него неинтересной.

Поднять взгляд. Капельку восхищения, немного опаски, восторг, смущение и извечно женский сигнал к флирту.

— Простите, господин… ано Шиэрту… просто моя дорога не была лёгкой — опустить голову, показывая, что едва сдерживаю слезы. Прикусить губу. Прикрыть глаза, нервно сжимая пальцы, — и я… боялась, что… я прошу прощения!

Эх, какая актриса пропадает! Ну же, не сердитесь на растерянную девочку, господин аристократ!

— Я оценил в полной мере ваши весьма средние актерские данные, милая моя ммм… Мара, — вкрадчивый шепот у самого уха заставил подпрыгнуть, оборачиваясь.

Мужчина стоял слишком близко. Вплотную. И буквально подавлял, вызывая безотчетную злость и страх. А ведь раньше, наверное, я бы не смогла оставить без внимания такой невероятный, скажем так, экземпляр.

— Мы ещё поговорим об этом. Но вам стоит знать, что я слишком хорошо ощущаю искренность чужих эмоций, чтобы пытаться со мной играть, — эти слова он почти промурлыкал, не сводя с меня внимательного взгляда.

Нет ничего хуже, чем показать раздраконенному хищнику свой страх. И я держалась из последних сил. Вздернула подбородок.

— Я не обязана открывать душу перед первым встречным. Мне неприятно такое отношение и навязанная помощь, — наверное, я ещё слишком мало пропиталась духом этого мира, чтобы бояться анорра.

Снова промахнулась. Вспышка чужого интереса — уже явная.

— Гордая, — чужая рука крепко ухватила за локоть, — это будет интересно… идём! Не съем я тебя, — усмешка в голосе.

И, буквально через несколько шагов, мы остановились у небольшой кованой двери. Темная кнопка звонка была почти отскоблена добела. Новый знакомый вдавил её без колебаний.

— Черный вход.

Вероятно, придется пока смириться и принять эту помощь. Но как же не хотелось! Да и оставаться в столице было откровенно боязно, хотя родственники этого тела и не должны были здесь появляться…

Впрочем, думать было уже поздно.

Дверь с тихим щелчком отворилась, ведя на территорию довольно большого и красивого особняка. Наша дорога лежала между ровно подстриженных кустов.

— Добро пожаловать в нашу тихую книжную обитель, мой господин! — зазвенел громко чистый, хоть и чуть грубоватый голос, когда мы вошли внутрь помещения.

Нас действительно уже встречали и усиленно демонстрировали радушие. Или не только демонстрировали?

Я не любила больше всего на свете три вещи: лицемерие, ложь и намеренное унижение.

Впрочем, к здешней хозяйке это не относилось.

Удивительная… женщина.

Высокая, крупная — ростом с моего спасителя, статная — про таких раньше говорили — кровь с молоком.

При этом она вовсе не казалась мужеподобной, да и уродливой не была. Если бы не две борозды шрамов, пересекающие лоб крестом. Как будто… их оставили намеренно…

Роскошные иссине-черные волосы незнакомки спадали волной до пояса — даже завидно стало. Смотрела она спокойно и ясно, без страха или надменности, но и без угодливости. И Шиэрту были совершенно точно рады видеть. Что ж, по крайней мере, он не маньяк — и то спокойнее.

— Здравствуй, Ради.

В голосе мужчины прозвучали мягкие нотки, но… в нем чувствовалось остро какое-то неожиданное напряжение. И волнами расходился знакомый холод силы. Профиль казался теперь хищным, а сам он — невольно — если не пугал, то заставлял насторожиться. Люди не меняются вот так резко в одно мгновение. Значит ли это, что со мной он лгал и притворялся?

— Лёгкой дороги крыльям, мой господин, — поклон. Внимательный взгляд не по-женски умных темных глаз, — чем я могу вам помочь?

— Ты говорила, что тебе нужна помощница, — вот так, спокойно, с места и в карьер! Голос спутника стал прохладным и сухим до равнодушия, — я её тебе привез. Девушка получила необходимое образование, неглупа, чистоплотна, в городе недавно. Подойдёт?

Ему бы лошадей продавать!

— Полагаю, мы сможем обсудить этот вопрос с госпожой…

— Радьяна, — женщина приветливо кивнула, но бросила быстрый настороженный взгляд на моего спутника, — господин, у девочки больше нет никаких вещей? Это всё? Мы и в самом деле не должны вас задерживать, сами разберемся.

Внимательный взгляд на старенький, видавший виды чемоданчик. Кажется, мужчина заметил его только сейчас. Недоуменно склонил голову, прищурился. Он демонстрировал эмоции, но почему все они казались абсолютно искусственными?