Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Безусловно, далеко не всякий автор так легко управится с интервьюируемым, особенно статусным, опытным и пышущим желанием использовать журналиста и издание в своих целях. Но редактор обязан внушать каждому журналисту, что наглость – это не грех, а добродетель и что без сознания своей очень важной, пусть и не планетарного масштаба, миссии убедить не получится никого и никогда.
НЕСОВПАДЕНИЕ ЖАНРА И ТОНА. Автор пришёл брать интервью о некоем важном событии, а собеседник шутит и рассказывает анекдоты. Автор пытается взять интервью о ценностях, а ньюсмейкер троллит. Важно не терпеть это в надежде переждать поток шуток и затем переключить регистр. Лучше сразу сказать: «Я уважаю ваше чувство юмора, но я хочу расспросить вас о нескольких серьёзных вещах. Давайте уделим этому время, а потом опять пошутим». Как правило, это помогает. Если же нет и ваш собеседник продолжает вилять – значит, он изначально не был настроен сказать ничего по-настоящему важного. Что, кстати, может послужить поводом расследовать мотивы уклонения от открытого разговора.
АГРЕССИЯ. Важно помнить: всё, что было сказано с момента включения диктофона (о чём ньюсмейкер должен быть оповещён), – это уже интервью. Фокус в том, что абсолютно любая реакция ньюсмейкера – характерна. И если он в ответ на понятные, недвусмысленные вопросы начинает топорщить иголки, как дикобраз, – это тоже характерно. Читатель не дурак и поймёт, что, уходя от ответов и проявляя агрессию, ньюсмейкер прячет скелеты в шкафы и именно эти скелеты заставляют его плясать джигу. Более того, в агрессивном состоянии собеседник может выдать те интересные факты и оценки, которые иначе держал бы при себе.
Именно поэтому задача редактора – настроить автора таким образом, чтобы тот видел в конфликте не опасность, не неловкость или не указание на свою некомпетентность. О, как любят этим манипулировать ньюсмейкеры! «Вы что за девочку какую-то мне прислали?!» – кричали мне в трубку статусные персоны. «Это вам не “какая-то девочка”, а корреспондент N, и ваша реакция показывает, что она глубоко проникла в суть проблемы», – отвечал я. Напротив: конфликт – это возможность, это находка, это удар лопаты о крышку старого сундука в саду, некогда принадлежавшем скаредному богачу. Таков главный принцип драматургии – что в художественных жанрах, что в документальных: именно конфликт двигает историю вперёд.
Интервью как конфликт
Нет ничего скучнее разговора, в котором один собеседник заранее восхищается другим и помогает ему выглядеть так, как тот хочет. Это не означает, что нельзя быть вежливым и поддакивать герою. Те же Юрий Дудь и Николай Солодников отличаются по манере вести разговор: один более напористый и прямой, другой делает акцент на задушевность и интеллигентно заглядывает в глаза спикера, что вызывает у большинства собеседников явно считываемое ощущение, что наконец-то к ним пришёл журналист старой школы, который не напирает, не прижимает, честно хочет разобраться и при этом испытывает к тебе пиетет, а пиетет – это так приятно… Но оба добиваются своей цели, получая ответы на вопросы, содержащие потенциал для спора и конфликта.
Приведу классический пример из текстовых медиа. Корреспондентка журнала «Афиша» Ольга Уткина договорилась об интервью с молодым, но уже заслуженным и суперпопулярным телеведущим Андреем Малаховым. То ли Уткина забыла от страха все заготовленные вопросы, то ли они с редактором заранее договорились, что она разыграет из себя Наташу Ростову на первом балу, но вопросы на Малахова посыпались неожиданные. Вроде бы дилетантские, но при этом открытые – оставляющие простор для выбора ответа. И то, как Малахов начал на них отвечать и повёл разговор, привело к плодотворному конфликту: телеведущий показал себя явно не тем, кем хотел бы. Зато более-менее настоящим. Интервью читается как творение сценариста Аарона Соркина, который утверждал, что диалог должен напоминать перестрелку в боевике: прыжки, смена позиций, погоня, смена оружия, неожиданные хитрые трюки и финальный твист, когда антагонист всё же уходит от протагониста. Или, наоборот, оказывается загнанным в угол, снимает маску, и ошеломлённый зритель видит, что протагонист поймал не того, кого предполагал.
Интервью Ольги Уткиной с Андреем Малаховым
https://bit.ly/3jbfGAP
Так или иначе, правило одно: всех гуру, авторитетов, лидеров, заслуженных мастеров искусств и спорта нужно уверенно отправлять под нож острых вопросов.
Чем более авторитетен ньюсмейкер, тем больше с него спрос – и тем жёстче должна быть внутренняя позиция автора по отношению к нему.
Объяснив автору такую установку, редактор поможет ему снять типичные для журналистов психологические блоки: заложенное у многих в постсоветском детстве чрезмерное почитание старших, а также тех, кто в глазах публики добился многого, комплекс самозванца, неуверенность в ценности своей позиции, своих убеждений.
Миссия редактора – не давить, а воодушевлять. Именно автор проделывает самую стрессогенную и неприятную, а иногда даже опасную часть работы. Автор – курица, несущая яйца, а вы следите, чтобы это было этически корректное производство, и помогаете превратить их из обычных в золотые.
Особенности редактуры интервью
Ваша первая и главная задача – сохранить оригинальность языка ньюсмейкера. Точно воспроизвести его речь, записанную на диктофон, – святая обязанность автора. Сокращать ответы и части ответов, не относящиеся к делу или не сообщающие читателю ничего интересного о явлении и герое, можно. Но ни в коем случае нельзя улучшать речь, приводить её в «литературный» вид – и уж тем более переписывать. Допустимо это только в следующих исключительных случаях: герой страдает речевым расстройством, не позволяющим стройно выражать мысли, или герой использует слова-паразиты, не сообщающие читателю ничего любопытного (если он постоянно приговаривает «вы же понимаете, в какой стране живём», – это любопытно; а словечки «типа», «постольку поскольку», «короче, как бы это сказать» – не очень).
Этот подход можно сочетать с очищением текста от лишнего – чтобы правильно работать с вниманием читателя (см. раздел «Драматургические приёмы, уместные в медиа»). С болью в сердце мы удаляем все красивые, однако не имеющие отношения к сюжету и нерву интервью боковые ветки разговора, а также вставные новеллы. Безо всякой боли изничтожаем смысловые повторы, отличающиеся друг от друга незначительными нюансами, – и на протяжении всего интервью, и внутри одного ответа на один вопрос. Если это необходимо, нарушаем хронологический порядок вопросов и ответов и создаём иную структуру интервью; здесь важно сохранить логику рассуждения и не выставить героя наивнее или, наоборот, дальновиднее, чем он был в сорок минут разговора. Как правило, эти три меры помогают радикально сократить интервью и придать ему динамичную структуру.
