59 Разумеется, оба исследователя рассматривают субъект в отношении к объекту; но насколько разным видится это отношение! У Адлера акцент сделан на субъекте, который вне зависимости от объекта стремится к собственной безопасности и господству; у Фрейда акцент сделан исключительно на объекте, который, в соответствии с его специфическим характером, либо содействует, либо препятствует стремлению субъекта к удовольствию.

60 По всей вероятности, это различие есть не что иное, как различие темпераментов, контраст двух типов человеческой ментальности, один из которых видит детерминирующий агент главным образом в субъекте, а второй – в объекте. Промежуточная позиция – например, позиция здравого смысла – предполагала бы, что человеческое поведение обусловлено как субъектом, так и объектом. С другой стороны, оба исследователя, вероятно, согласились бы, что их теория не дает психологического объяснения нормального человека, а является теорией неврозов. В этом случае Фрейду пришлось бы анализировать и лечить некоторых своих пациентов в духе Адлера, а Адлеру – в определенных случаях самым серьезным образом прислушаться к точке зрения своего бывшего учителя. Как известно, этого не делали ни тот, ни другой.

61 Эта дилемма заставила меня задуматься: не существуют ли по меньшей мере два разных человеческих типа, одного из которых больше интересует объект, а другого – он сам? И объясняет ли это, почему один видит одно, а другой – другое, а потому оба приходят к совершенно разным выводам? Как мы уже говорили, едва ли судьба столь тщательно сортирует пациентов, что определенная их группа неизменно попадает к определенному врачу. Некоторое время назад я заметил – как у себя самого, так и у своих коллег, – что одни случаи обладают явной притягательностью, тогда как другие почему-то не пользуются «популярностью». Возможность установления хороших отношений между доктором и пациентом имеет важнейшее значение для успешного лечения. Если в течение короткого времени между ними не возникает естественное доверие, то пациенту лучше выбрать другого доктора. Лично я никогда не стеснялся рекомендовать своему коллеге пациента, чьи проблемы лежали вне сферы моей компетенции или по иными причинам не привлекали меня, и прежде всего поступал так в его же интересах. Я убежден, что в таких случаях едва ли добьюсь хороших результатов. У каждого имеются свои собственные личные ограничения, и психотерапевт обязан их учитывать. Слишком большие личные различия и несовместимости вызывают несоразмерное и неуместное сопротивление, хотя и вполне оправданное. Противоречие «Фрейд – Адлер» есть просто парадигма, единичный случай среди многих возможных типов.

62 Я давно занимался этим вопросом и наконец, на основании множества наблюдений, пришел к выводу о существовании двух фундаментальных установок, а именно интроверсии и экстраверсии. Первая установка обычно характеризуется нерешительной, рефлексивной, сдержанной натурой, которая ориентирована на саму себя, избегает объектов, всегда занимает более или менее оборонительную позицию и предпочитает прятаться за недоверчивыми, испытующими взглядами. Вторая установка, напротив, как правило, характеризуется общительной, непринужденной и уступчивой натурой, которая легко приспосабливается к любой ситуации, быстро формирует привязанности и часто, отринув возможные опасения, ввязывается в рискованные предприятия. В первом случае первостепенное значение, безусловно, имеет субъект, во втором – объект.

63 Разумеется, я обрисовал эти типы лишь в самых общих чертах[35]. В реальности эти установки, к которым я вскоре еще вернусь, редко встречаются в чистом виде. Они бесконечно варьируют и компенсируются, в силу чего установить тип не всегда легко. Причина подобных вариаций – наряду с индивидуальными флуктуациями – кроется в преобладании одной из сознательных функций (мышления или чувствования), которая придает базовой установке особый характер. Многочисленные компенсации базового типа, как правило, обусловлены опытом, который учит человека – пусть и в весьма болезненной форме – не давать волю своей природе. В других случаях, например у невротиков, определить, с какой установкой – сознательной или бессознательной – имеешь дело, гораздо сложнее: из-за диссоциации личности на первый план выходит то одна, то другая ее половины, что существенно затрудняет анализ. Именно по этой причине жить с невротиками так тяжело.

64 Существование важных типических различий, из которых я описал восемь групп[36] в книге, упомянутой выше, позволяет мне рассматривать две противоречащие друг другу теории неврозов как манифестации антагонизма, существующего между типами.

65 Это открытие потребовало возвыситься над противоположностями и создать теорию, которая отдавала бы должное не какой-то одной концепции, а обеим в равной мере. В данной связи первостепенное значение имеет критика вышеприведенных теорий. Обе стремятся свести высокие идеалы, героические установки, благородство чувства, глубокие убеждения к некой банальной реальности, если их, разумеется, применять к таким вещам. Подобного не следует делать ни в коем случае, ибо обе теории суть терапевтические инструменты из арсенала врача, чей скальпель должен быть острым и безжалостным, дабы отсекать больные и вредоносные участки. Именно этого стремился добиться Ницше своей разрушительной критикой идеалов, которые он считал болезненными наростами на душе человечества (каковыми они иногда и бывают). В руках хорошего врача – врача, который действительно знает человеческую душу, который, по словам Ницше, обладает «чувством нюансов», – обе теории, при их применении к больной части души, суть полезные каустики: спасительные в дозировке, соответствующей каждому индивидуальному случаю, но вредные и опасные в руках того, кто не умеет измерять и взвешивать. Это – критические методы, обладающие, как и любая критика, способностью приносить пользу там, где есть нечто, что должно быть разрушено, уничтожено или ограничено, но причиняющие вред там, где надлежит не разрушать, а созидать.

66 Таким образом, обе теории можно принять, не опасаясь пагубных последствий, при условии, разумеется, что они вверены твердой руке врача, ибо успешное применение этих каустиков невозможно без превосходного знания человеческой психики. Тот, кто применяет их, должен уметь отличать патологическое и бесполезное от ценного и достойного сохранения, а это – одна из труднейших задач. Всякому, кто желает получить наглядное представление о том, как безответственно психологизирующий доктор может исказить внутренний мир субъекта из-за ограниченных, псевдонаучных предрассудков, достаточно обратиться к работам Мебиуса о Ницше или – еще лучше – к многочисленным «психиатрическим» трудам о «случае» Христа. Едва ознакомившись с ними, он не преминет горько «оплакать» пациента, которому выпало несчастье столкнуться с подобным «пониманием».