Джейден молча выжидает, не отводя глаза, и это приводит меня в чувство. Оттолкнувшись от его плеч, я освобождаю его длину и когда чувствую давление головки у самого входа, вновь опускаюсь вниз. С каждым новым подъемом и спуском мои внутренности превращаются в чувствительный приемник. Не знаю, возможно ли это через презерватив и возможно ли принципе, но сейчас я чувствую каждую набухшую вену на его члене, каждый входящий в меня дюйм.

— Тебе больно? — Джейден следит за моим лицом, его голос негромкий. То, что он интересуется этим в процессе секса, затрудняет ответ, однако мне удается собраться. Наверное, потому что в его вопросе нет ни намека на заботу.

— С чего ты взял?

— У тебя слезы.

— А у тебя большой член, — голос звучит совсем не так как мне хочется — придыхание в нем совершенно лишнее, но сейчас оно от меня зависит. — Видишь связь?

Глаза Джейдена заново обводят мое лицо, после чего вновь возвращаются к глазам.

— Двигайся быстрее.

Я сильнее сжимаю его плечи и ускоряю темп, подавляя в себе желание вскрикнуть от новых спазмов в животе, когда его член ударяется в матку. Мышцы на ногах начинают ныть, усилившее трение во влагалище вызывает новый приток возбуждения, выдающее себя хлюпающими звуками. Я хочу сдаться. Забыть о том, что его руки не на мне, а по-прежнему лежат без движения, что глаза все такие же свинцово-серые, а лицо непроницаемо. И о том, что здесь я всего лишь выполняю условия нашего соглашения, тоже хочу забыть. Физиология уверенно выбивается в лидеры, задавив собой невозмутимость, боль об утере друга и умение себя контролировать. С каждой новой секундой лицо Джейдена перестает быть четким, оно то появляется, то пропадает в окнах век как изображение на затертой пленке. Я борюсь, чтобы сдерживать стоны от растущей тяжести в животе, но они все равно выходят из меня вместе с учащенными вздохами. Наш поединок я проигрываю всухую: Джейден в костюме и покрыт броней, я голая и беззащитная.

— Не закрывай глаза, Таша. Смотри на меня.

Я повинуюсь скорее машинально и также машинально приоткрываю рот, когда он вдавливает в него большой палец. На нем вкус его кожи и мыла, которые, коснувшись языка, вызывают новую волну слюноотделения. От нового проникновения внимание рассеивается, дезориентируя меня — шлепки сталкивающейся плоти лишаются пойманного ритма, голова плывет, теряя установку на него смотреть. Я уже знаю, что от оргазма меня отделяют какие-то несколько секунд.

Джейден снова делает это в самый решающий момент: его ладони смыкаются на моей талии и сбрасывают на диван животом вниз. Соски ударяются в жесткость обшивки, а щека упирается в подушку. Он не позволяет мне остыть и, растолкав ноги, входит в меня одним ударом. Двигается быстро и глубоко, так что пряжка его ремня со звяканьем бьется мне в ягодицы, а диван глухо поскрипывает, словно пытается сдвинуться с места. Мое тело натянуто и дребезжит, приветствуя отсроченную развязку. Сейчас Джейден груб: его ладонь всей тяжестью опущена мне на затылок, утыкая голову в кожаную поверхность, вторая рука больно сжимает бедро. Даже если так он пытается меня наказать, ему это не удается, потому что взрыв внутри меня неминуем. Возбуждение толчками вытекает из меня по внутренней поверхности бедра и я бессвязно кричу в подушку. Плевать. Все закономерно.

Вряд ли мой оргазм остался для Джейдена незамеченным, но передышки он, разумеется, не дает, сохраняя прежний суровый ритм. Через минуту или две я чувствую как его член внутри меня каменеет, а ладонь сжимает шею крепче. Как и в прошлый раз он кончает беззвучно, не позволяя мне увидеть своего лица. Паузы, чтобы перевести дыхание тоже не берет и сразу же выходит из меня, оставляя странное ощущение пустоты.

Оторвав голову от дивана, я слушаю его удаляющиеся шаги, но встать и пошевелиться не могу. Нужно немного больше времени. Раздаются хлопок комнатной двери, короткое откашливание и звук льющейся воды.

Джейден выходит из ванной через минуту, после того, как я успеваю встать.

— Мне нужен душ, — я выдерживаю его взгляд, не делая попытки прикрыться, и наклоняюсь, что собрать одежду. Можно было помыться дома, но я не хочу приносить запах секса в спальню Сэма.

К счастью, Джейден не возражает, и кивком головы указывает себе за плечо.

— Прямо и направо.

Оказавшись в ванной, я быстро намыливаю тело, избегая мочить волосы, и аккуратно стираю подтеки туши под глазами. Оставить макияж на лице — это формальность, адресуемая Айзеку. Все же пределы жестокости есть даже у меня. Я действую быстро: хочу быть той, кто уйдет, а не той, кого выгоняют. К тому же, мне нужно успеть посмотреть мультик с Сэмом.

Когда я выхожу из душа собранной и одетой, Джейден сидит в кресле с ноутбуком. Взгляд сосредоточенный, пальцы быстро стучат по клавишам.

— Почему ты вернулся в Лос-Анджелес?

Он быстро вскидывает глаза и вновь опускает их в экран.

— Это больше не ради тебя, Таша. Если ты не за рулем, я могу вызвать тебе такси.

Я и сама это знаю, но все равно становится больно. Мы были друг у друга совсем недолго: меньше года вместе и больше девятнадцати порознь, а внутри стонет так, словно мне объявили о необходимости ампутировать правую руку.

— Я за рулем. Хорошей ночи, Джейден.

Я иду к двери и знаю, что он не смотрит.

— Я бы хотела оставить у вас Сэма в эту субботу, мама. Джордан Корнуэлл проводит презентацию новой линейки товаров, и мне необходимо там быть.

Мама откладывает в сторону ножницы, которым подравнивала стебли садовых роз, и аккуратно вставляет цветы в вазу. За последние два года к аукционам и выставкам она охладела, и теперь ее главным интересом стало садоводство. Газон в родительском доме напоминает фейерверк на День Независимости: из него торчат бутоны свыше дюжины расцветок.

— Надеюсь, на мероприятие вы идете вдвоем с Айзеком?

Ее тон мне не нравится, так же как и взгляд, полный готовности поучать. Я с удовольствием ответила, что иду одна, при условии, что это было бы правдой.

— У тебя есть основания полагать, что это не так?

— Компания сейчас переживает непростые времена, и твоя обязанность как женщины, поддерживать своего мужа. Люди должны видеть, что несмотря на имеющиеся неприятности, в вашем браке по-прежнему все стабильно. Я знаю твой характер, Таша, и потому считаю нужным тебя направить.

— Я услышала три предложения, в каждом из которых ты говоришь о моих обязанностях, о том, кто и что должен, и что необходимо делать, — едко замечаю я. — Наверное, удобно, сидя здесь в окружении дорогого антиквариата и эксклюзивных гортензий, раздавать распоряжения. Говорю тебе в тысячный раз: мне почти тридцать и у меня есть своя голова на плечах. Это мой брак, и я сама решу, когда и как буду поддерживать мужа.

Наши словесные потасовки с мамой никогда не бывают простыми. Мою едкость она отражает холодностью, сухость — сарказмом. В этом мы с ней похожи — у нас большой арсенал брони и выдержки.