После всех случившихся зверств вид залитого кровью доктора произвел на деканат неизгладимое впечатление. Единственная вежливая просьба – и советники в полном составе покинули кабинет, чем пуще прежнего разозлили начальника.

– Что это еще за выходки? – проскрипел старик, хлопнув по пухлой папке с отчетами, среди которых лежал и принадлежавший Марку.

– Выходки? – Врач лишь сейчас вспомнил о маске и трясущейся от усталости рукой сорвал ее с лица. – Ты отправляешь парней на убой, а у меня, значит, выходки?

– Во-первых, не надо мне тыкать, даже с глазу на глаз! Во-вторых, если не уничтожить псов сейчас, уже завтра они нам житья не дадут! Да что там завтра, и сегодня черт-те что творится, все наперекосяк идет! Я десятилетие отлаживал эту систему, а она рухнула едва ли не за неделю!

– Ты… вы не решите проблему таким способом. Вспомните третий пост.

Ярошенко пожал плечами.

– Там было мало людей. Вместе с музейщиками мы от этих кабысдохов и клочка шерсти не оставим. Пулеметы, огнеметы, бронемашины… думаете, не сдюжим? Не сгущайте краски. Это обычные твари, просто их развелась целая орда. Давно пора показать, кто в городе хозяин, а то пустили все на самотек.

– Нет. – Марк опустился на стул и качнул головой. – Против нас – не обычные твари.

– О боже! – Ректор вскинул ладони. – Не начинай, умоляю! Я устал от сказок про злого волка!

– Сказки? Смирнов, по-вашему, тоже сказочник?

– Он сказал, что ничего не видел.

– Да как… – Фельде сцепил пальцы в замок и откинулся на спинку, не в силах подобрать приличных слов.

– Вот так. Туман, поздний вечер, стресс. Вот и померещилось.

– Сергей, одумайтесь. Вы посылаете людей на верную смерть.

Собеседник подался вперед и сощурился.

– А я думаю, суть в ином. И коль уж мы остались наедине, скажу, как есть – не пытайся вставлять мне палки в колеса. Вижу, прицелился на мое кресло, но ты его не получишь – ни подвигами, ни пакостями. Поэтому занимайся своими делами и не лезь в чужие. Договорились?

Марк молчал добрую минуту, не сводя глаз со старика и всем своим видом выражая сомнение в его адекватности и умственных способностях.

– Серьезно? Ты делаешь все это из-за страха потерять власть?

– Не ты, а…

– Закрой рот, – произнес врач таким тоном, что полная возмущения тирада застряла у Ректора в глотке. – Раз уж тебя не переубедить, попрошу лишь об одном – оставь «львов» на базе. В ином случае мне с тобой не по пути. Трясешься за кресло? Трясись, сколько влезет, а меня давно приглашали в «Диораму».

– Остынь. – Ярошенко сменил гнев на привычную ворчливость перед угрозой потерять лучшего медика в городе. Когда разменял восьмой десяток, разбрасываться такими кадрами – себе дороже. – Ну, как еще избавиться от гадин? В край же обнаглели, скоро под окнами начнут сборщиков жрать!

– Как? – на стол опустился шприц с прозрачной жидкостью. – Вот так.

– И что это? – Старик поправил очки и с любопытством навис над неизвестным веществом. – Яд? Решил отравить хвостатых?

– Это сыворотка, синтезированная из крови радиста. По моим подсчетам, с определенной вероятностью она сможет наделить носителя собачьей силой и чутьем. С таким препаратом человек станет равен зверю, и уж тогда чудищам придет конец.

Настал черед Ректора долго и напряженно молчать. Он вскинул брови и уставился на доктора, будто ожидая, что тот улыбнется и скажет – мол, неудачная шутка. Но Марк и не думал веселиться, глядя на старика, как Клинт Иствуд на дуэли.

– Знаешь, – начальник кашлянул в кулак, нарушив затянувшуюся и грозившую стать совсем уж неловкой паузу, – я всегда считал тебя первоклассным специалистом с пытливым умом и трезвым рассудком. Однако это… – разбитый артритом палец щелкнул по шприцу, – за гранью здравого смысла. Просто… нет слов.

– Сергей, послушай…

– Нет, – сказал тот тоном человека, которому друг детства сунул нож промеж лопаток. – Не хочу. Забери это позорище и скройся с глаз долой, а я сделаю вид, что ничего не видел и не слышал.

– Но…

– Уйди. – Ректор достал из кармана блистер валидола и сунул похожий на икринку шарик под язык. – Все с катушек съехали. Не община, а бедлам. Кому сказать – не поверят! И ради чего я столько лет отдал?

Фельде попытался еще раз все обосновать с научной точки зрения, но старик не издал ни звука, подперев кулаком дрожащий подбородок и отрешенно уставившись в окно.

* * *

Три дня спустя в дверь медблока постучали.

– Войдите, – произнес Марк, не отходя от крутящихся в центрифуге пробирок. – Что беспокоит?

Перед ним стоял Ярошенко, сам на себя не похожий. Прежде идеально сидящий, костюм был измят, взгляд – потухший, изо рта – слабый, но совершенно не свойственный чванливому педанту запах крепкого алкоголя.

Гость в бессилии опустился на кушетку, снял очки и уронил лицо в ладони. Просидев так с минуту, собрался с духом, поднял слезящиеся глаза и прошептал:

– Все погибли. Все, до единого. Сто десять увешанных стволами парней разорваны в клочья. Целая армия полегла за одну стычку, а с той стороны – десяток трупов. Десяток… Как, Марк? Как такое возможно? Неужели я и впрямь ослеп от страха ошибиться?

– Акела промахнулся, – без издевки ответил врач, – потому что боялся промахнуться. Я – не боюсь. Второй, более стабильный состав готов к испытаниям. Нужны только ресурсы и твое одобрение.

– Делай, что хочешь. – Ответ прозвучал последним словом приговоренного. – Но избавь нас от этой напасти.

Август 2033

Белгород, Крейда

В неполные восемь Саша вела себя, как годовалый младенец: бессвязно бормотала, пускала слюни, передвигалась ползком и орала по поводу и без. Всякий раз, когда покосившийся домишко сотрясался от рева и плача, Герман хватал сестру в охапку и нес матери на диван. Женщина, похожая на закутанную в тряпье мумию, укачивала ее, напевала колыбельную, и лишь тогда бедолага забывалась беспокойным сном.

Глядя на это, парень благодарил бога, что родился и вырос здоровым и сильным, а это в прекрасном новом мире – уже подвиг. Жизнь на Крейде – бесконечная гонка со смертью, и с каждым годом черный катафалк сталкивал в кювет все больше и больше машин. И если поначалу с пробега снимали старые, проржавевшие до дыр развалюхи, то ныне скелет за рулем подобрался в упор к лидерам заезда.

– Ты куда? – спросила мать, вздрогнув от скрежета засова.

– По делам, – буркнули с порога.

– Знаю я твои дела. Связался с этой шайкой… Запомни, мы живем на Крейде, но мы не крейдеры. И никогда ими не станем.

– Мой отец был крейдером! – в сердцах выпалил парень.