– Жить своей жизнью и своим домом, – отчеканил ей в ответ сын. – А теперь попрошу вас покинуть мою комнату.

– Я не сойду с этого места до тех пор, пока ты не скажешь, что отказываешься от этой нелепой идеи возвратиться в Лондон! – решительно заявила леди Крэнфорд и скрестила руки на груди.

– Как пожелаете, мэм, – насмешливо усмехнулся Энтони и покинул свои покои, чтобы найти брата и попросить дать ему карету, лошадей и кучера, которые могли бы доставить его в столицу.

– Ну, хорошо! Бери мою карету! Только перестань называть меня «мэм»! – тут же услышал он голос матери за своей спиной.

– Благодарю, мэм. Обойдусь, – коротко бросил Энтони и больше не обращал внимания на причитания и жалобы, брошенные ему в спину.

К счастью, Ричард не стал упорствовать и без каких–либо вопросов и условий дал брату то, о чем тот его попросил.

Следующим утром, горячо простившись с племянниками, братом и его супругой, Энтони отбыл в Лондон.

Леди Крэнфорд не вышла попрощаться с сыном, но с мокрыми от слез разочарования глазами наблюдала за тем, как карета уносит его из поместья.

«Неблагодарный! Сколько страданий я перенесла, и все для вас, моих дорогих мальчиков! Мне пришлось исправить твою ошибку, но, конечно, ты не знаешь об этом, мой Энтони. И никогда не узнаешь! Ты считаешь меня плохой матерью? Что ж, это твое право, но это не заставит меня не беспокоиться о тебе!» – с горечью подумала она.

В этот раз дорога заняла у Энтони всего две недели, так как молодые резвые лошади, одолженные Ричардом, легко несли достаточно легкий, новейшей модели экипаж с тонкими колесами. До Гринхолла он добрался поздно ночью, и ему пришлось около четверти часа ожидать, когда кто-нибудь из слуг откроет ему входные двери. Приказав не разгружать свои чемоданы, так как на днях Энтони собирался наконец–то найти апартаменты и выехать из отчего дома, молодой человек поднялся в свои покои, скинул с себя дорожный костюм и с удовольствием забрался в свою собственную кровать, под свое собственное теплое одеяло. Проспав беспробудным сном до полудня следующего дня, Энтони вызвал своего камердинера, который помог ему одеться в элегантный прогулочный костюм, затем наскоро откушал ланч и, полный нетерпения и радости увидеть Шарлотту, приказал подать ему коня.

Конь, увидев хозяина, встретил его веселым ржанием.

– Ждать вас к ужину, мистер Крэнфорд? – учтиво осведомился дворецкий мистер Браун, провожающий Энтони.

– Не думаю, – отозвался молодой человек и, несмотря на свой теплый длинный плащ, нарочно созданный для холодной ветряной ноябрьской погоды, ловко забрался на лоснящуюся спину своего коня. – Но мне нужна ваша помощь, мистер Браун. Не имеется ли в вашем окружении человека, который помог бы мне подыскать уютные просторные апартаменты?

– Мой брат Вильям может помочь вам в этом, сэр, – ответил мистер Браун: на его лице не проскользнула ни одна эмоция удивления. Он знал, что любопытствовать насчет дел господ было ему не к лицу.

– Прекрасно! Передайте ему, что я жду его в Гринхолле сегодня вечером после девяти часов. Хорошего дня, мистер Браун! – Энтони пустил коня легкой рысцой.

– И вам хорошего дня, сэр! – громко сказал ему вслед дворецкий.

«Как же приятно вернуться в этот город! Не думал, что буду так тосковать по Лондону!» – думал Энтони, с наслаждением наблюдая за загруженными экипажами улицами и извечно снующимся по своим делам пешеходами.

Находясь в обширных, полных свободы и богатой растительности владениях брата, молодой Крэнфорд чувствовал себя как дома, но, лишь вернувшись в родной город, в котором он был рожден и прожил всю свою жизни, Энтони мог быть счастливым. Счастливым по–настоящему, ведь именно здесь обитала прекрасная сладкоголосая мисс Сэлтон, к которой он сейчас направлялся.

Но, по дороге решив, что заявляться к Шарлотте так внезапно, без предупреждения, было бы грубостью с его стороны, Энтони направил коня к Уингтон-холлу, чтобы увидеть кузину и лучшего друга, а также повторно, но уже лично, поздравить их с заключением брака.

Подъехав к особняку Уингтонов, Энтони спешился, отдал коня подскочившему к нему конюху, взмыл вверх по высокой каменной лестнице и решительно постучал в украшенную узорами дверь. Не прошло и минуты, как дверь была открыта, и, войдя в дом, Энтони встретил в холле дворецкого.

– Добрый день, мистер Крэнфорд, – вежливо поприветствовал дворецкий гостя.

– Добрый день. Дома ли мистер Уингтон? – осведомился Энтони, Вдруг, из ниоткуда, рядом с ним появилась горничная и осторожно забрала у него шляпу и плащ.

– Мистер Уингтон на охоте, сэр, – деловито сообщил ему дворецкий.

– Что ж, я не удивлен. Но что миссис Уингтон?

– Она в своих покоях, сэр.

– Прекрасно. Проводите меня к ней, – приказал Энтони. – Я ее кузен, поэтому никаких представлений и карточек ей от меня не нужно.

– Как скажете, сэр. Прошу пройти за мной. – Дворецкий медленно направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Энтони, ужасно заинтригованный и предвкушающий сделать кузине огромный сюрприз своим неожиданным появлением, направился следом за ним.

Когда мужчины подошли к дверям покоев миссис Уингтон, дворецкий хотел было постучать и осведомиться у хозяйки о том, желает ли она видеть гостя, но Энтони опередил его и, без стука, открыл дверь и вошел в комнату.

– А вот и наша молодая красавица миссис Уингтон! – радостно сказал он, появляясь в отражении зеркала туалетного столика, за которым сидела Вивиан.

– Энтони? – недоверчиво прошептала Вивиан и обернулась к гостю. – Энтони! Ты здесь! Боже мой, как я рада тебя видеть! – вскрикнула она и, поднявшись с пуфа, бросилась в объятия своего кузена. – Можете быть свободны! – поспешно бросила она дворецкому, и тот тотчас же закрыл двери.

– Ты вернулся! Но как поживает малышка Китти? Надеюсь, ей уже лучше? – отстранившись от Энтони, обеспокоенно спросила девушка.

– О, она становится сильнее с каждым днем, – улыбнулся Энтони. – А ты все так же прекрасна…. – Вдруг его теплый, полный счастья взгляд сменился непониманием, а между бровей легла глубокая морщина. Он схватил обнаженные запястья кузины, на которых отчетливо синели небольшие пятна, а затем внимательно присмотрелся к таким же точкам на ее белой шее.

– Что это? – спросил Энтони. Несмотря на то, что он говорил тихо, тон его голоса был весьма настойчив.

Вивиан горько усмехнулась, высвободилась из рук кузена и поспешила прикрыть шею ладонью, что, однако, мало помогло.

– Это моя плата за богатство, – совершенно спокойным тоном ответила она, но ей не терпелось спрятать эти синяки под легким шарфом, который она теперь носила каждый день и снимала лишь, когда уединялась в своих покоях.

Внезапный визит кузена застал девушку врасплох, и она ужасно жалела о том, что он увидел знаки ее унижения, оставленные на ее нежной коже Джереми. Она не искала жалости к себе и не желала оправдываться перед Энтони. Принять предложение Джереми Уингтона было ее сознательным выбором, даже притом, что она слышала, какие сплетни ходили о нем в обществе. Знала и стала его супругой. Добровольно. Ради денег и высокого статуса.