— Пойдем, Злата, — окликнула меня уже у входной двери женщина. — Я покажу тебе дом и комнату, в которой ты будешь жить три месяца. Ее уже должны были подготовить к твоему появлению.

Идти никуда не хотелось. Было обжигающее нутро желание вернуться и все-таки поговорить с одногруппником. Такое проявление эмоций не было на него похоже. Все то время, что я его знала и мы общались, он казался мне спокойным, нежным и заботливым парнем. Да почти вся женская половина группы мечтала с ним встречаться. Молодой человек не проявлял особого интереса к знакомым барышням, но и до хамства не опускался. А тут. Это как он о своей силе беспокоится, что так резко выказывает протест против моего отсутствия в их доме. Верить в то, что причина кроется в его истинных чувствах ко мне, не торопилась. Один раз уже поспешила. Стала призом в пари.

— Злата! — окликнула Эриза.

— Иду! — поспешила произнести и заторопилась прочь из портальной. У меня еще будет время все обдумать. Да и сейчас важнее разузнать, смогу ли я хотя бы изредка отправлять родным весточку. Хотя бы короткое послание.

Небольшой коридор закончился каменными ступеньками, которые вели вверх. Судя по всему, портальный зал в этом доме находился в подвальных помещениях. Если бы не светящиеся кристаллы, что были закреплены на потолке, была бы такая темень, что черт ногу сломит.

— Осторожнее на ступеньках, — предостерегла идущая впереди женщина.

— Постараюсь, — пробормотала, внимательно смотря себе под ноги.

Я поднималась по лестнице, подобно роботу. Мне говорят что — то делать, я это делаю. Особо не задумываясь, зачем и для чего. Попаданка из фэнтези романа на моем месте стала бы истерить и требовать возвращения домой. Кидаться в «пленителей» всем, что попало под руку. Не хотелось показаться этим людям недалекой истеричкой. Пока удавалось держать лицо. Было жутко, неловко и некомфортно. Платье начинало раздражать. Окружающая обстановка — давить на нервы. Люди. настораживали. Кроме Минаева я никого здесь не знала. Чего там. и он оказался для меня темной лошадкой. Не прошло еще и дня, а у меня в голове уже крутится тысяча и один вопрос, которые я могла задать лишь идущей впереди леди.

Ступеньки вскоре закончились, и мы оказались у широкой деревянной двери. Эриза ухватилась за тяжелую металлическую ручку и открыла преграду. Снова коридор. Только теперь я оказалась в хорошо освещенном месте. Окон тут было предостаточно. Солнечные лучи легко просачивались через стекло и ложились на стены и пол.

— Поместье принадлежит нашей семье, — на ходу стала рассказывать женщина. — Слуг немного, но все они проработали здесь уже не один год. Твоя комната расположена на третьем, последнем этаже. Занятия начнем завтра. Сегодня у тебя свободный день.

— Я, конечно, признательна вам за заботу, — поравнявшись с дамой, посмотрела ей в лицо. Ни единой эмоции. — Но я беспокоюсь о родных. Я не вернулась домой. Что они подумают? И как я могу с ними связаться и сообщить, что со мной все хорошо?

— Ты сможешь написать им письмо, — успокоила женщина. — В свою очередь могу заверить, что твои близкие уже предупреждены, где и с кем ты находишься. Если бы не импульсивный поступок твоего отца, ты бы не покинула этот мир. И подобная проблема бы не возникла.

— Импульсивный поступок? — зацепилась за слова. — В каком смысле?

— Он пошел на поводу у жены, — процедила моя собеседница.

По этой короткой фразе стало понятно, что мою маму эта дама, мягко говоря, недолюбливает. И тут появляется еще один вопрос: почему? Получалось, что Эриза сестра Карола. Он, в свою очередь, был другом моего отца. Какое отношение к нему имеет эта леди?

— Почему они не рассказывали мне об этом мире? — Не то, чтобы я была уверенна, что мне ответят на этот вопрос. Но чем черт не шутит? Мучиться предположениями и догадками? Вот он, живой источник информации. Разумеется, я не собиралась верить каждому слову малознакомой женщины.

— Боялись, наверное, что ты посчитаешь их… — она замялась. — Не поверишь в их слова. Ведь твой отец лишился магии. И все из-за Елены.

— Вы недолюбливаете мою мать, — напряженного проговорила.

Сейчас меня мало волновала обстановка места, в котором я оказалась. Не беспокоили слуги, время от времени появляющиеся на горизонте. Эриза снизошла до разговора, и я должна была этим воспользоваться, чтобы выведать как можно больше информации.

— Мне не за что ее любить, — процедила тетя Стаса.

— Почему?

— Злата, — судя по раздражению в голосе, я довела кое-кого до точки кипения, — я постараюсь ответить на все твои вопросы потом. Вполне возможно, что ответы на часть их ты можешь найти в дневнике отца. Если бы я хотела что-то скрыть, не стала бы тебе его отдавать, согласись.

А вот с этим я могла поспорить. Она могла прочитать записи папы. Убедиться, что про нее там ни слова не сказано и только после этого отдать книгу мне.

Дойдя до холла, который в этом доме был на порядок меньше виденного мной ранее, поднялись по широкой лестнице на третий этаж. Обстановка была скромнее и более сдержанной. И слава богу, потому что от всей этой богатой шелухи начинало рябить в глазах. Дверь в комнату, в которой мне предполагалось жить три месяца, располагалась в самом конце. Открыв ее, Эриза первой вошла в помещение и быстро осмотрелась. Небось, проверяла, все ли на самом деле готово к моему проживанию. Я же была человеком не привередливым. Могла и на диване поспать.

— Располагайся, — наконец, сказала женщина и указала рукой в сторону кровати. — Покои не такие шикарные, как в доме твоего опекуна. Но одни из самых просторных, что вообще здесь есть.

— Спасибо, — выдавила из себя.

Почему мне все это напоминает перетягивание каната? Канатом в этом случае являюсь я. И я была почти уверена, что косвенно в этом виноват мой отец. Странное поведение Эризы при упоминании моей матери. Дружба между папой и Каролом, который, оказывается, являлся моим опекуном…

— Обустраивайся. Ближе к обеду к тебе зайдет горничная и проводит в столовую.

— Хорошо, — я честно пыталась ей улыбнуться. Но очень быстро поняла, что дело это бесполезное.

Оставшись одна, прошла к кровати и упала на мягкое покрывало лицом вниз. Скомкала плотную ткань в руках и тихо всхлипнула. Сложно строить из себя невозмутимую, ко всему безразличную куклу, когда тело изнутри разрывает на части.

Надо было собраться с мыслями, привести себя в порядок и продолжить изучение дневника. Но… тихий скрип со стороны двери, что вела в гардеробную, заставил напрячься и на время позабыть о записях родителя. Приподнявшись на локтях, посмотрела в сторону, откуда шел подозрительный звук.

Еще один скрип. Будто кто-то водит ножом по пустой тарелке.

Медленно встала и, взяв с прикроватной тумбочки первое попавшееся, коим оказалась тяжелая деревянная расческа с длинной ручкой, осторожно стала красться к гардеробной. Для того, чтобы шаги были бесшумными, сняла балетки и остаток пути проделала босяком. Сумка со всем моим немногочисленным скарбом осталась лежать на кровати. Постоянно носить ее с собой было бы подозрительно и странно.