– Людоеды, – произнес де Бриен страшное слово и, схватив в охапку своего пленника, швырнул его на землю брезгливым жестом. Лохмотья, покрывающие длинноволосое существо, при падении задрались, обнажив его снизу до самого живота, и де Бриен увидел, что поймал женщину с длинными стройными ногами.

– Ведьма, это же ведьма! – заорал он, выхватывая меч и замахиваясь.

– Остановитесь, мессир Фридерик! Что вы делаете? Христианские рыцари не бьют лежачего, тем более женщину! – воскликнул Гуго, спрыгнув с лошади, и встав между распростертой на земле женщиной и разгневанным рыцарем.

– Что, командир, понравилось то, что у нее между ног? Тем более ее надо убить, а иначе, глядишь, соблазнит и заколдует половину отряда! – кричал бургундец.

– Мы допросим ее. А уж потом решим, что с ней делать. Думаю, брат Адамус сможет справиться с ее колдовством, – сказал Гуго де Пейн.

– Я не стану сейчас спорить с тобой, командир, но мое мнение ты уже слышал: ведьмы должны уничтожаться раньше, чем начнется их ворожба, иначе быть беде, – проговорил де Бриен, но все же убрал меч в ножны.

– Я не ведьма, пощадите меня, добрые люди, – неожиданно подала голос пленная. Она прикрыла наготу лохмотьями, отбросила на спину длинные черные волосы и умоляюще смотрела на рыцарей. Это была молодая девица. Грязная и оборванная, с перепачканным лицом, но, если ее привести в порядок, помыть и одеть, можно было бы сказать, что она довольно хороша собой.

– А кто же ты? – спросил де Пейн пойманную.

– Я Амелия, дочь старосты Дронга, – назвалась девушка.

– Откуда ты родом? – спросил рыцарь.

– Я родилась здесь. До войны тут было большое село, – сказала молодая селянка.

– А кто те люди, что сидели вместе с тобой у костра? – спросил Гуго.

– Они деревенские жители, – ответила девушка.

– В вашей деревне принято совершать убийства и есть подобных себе? Вы язычники? – продолжал допрос Гуго.

– Мы не совершали убийств. Мы не язычники. Мы христиане. Мы добрые католики, – произнесла несчастная.

– Что? Что она такое говорит? Как могут добрые христиане есть людей? – вскричал де Бриен.

– Когда нашу деревню и все другие деревни в округе сожгли, и стало нечего есть, отец Вилентий разрешил нам есть мертвых, чтобы самим не умереть с голоду, – поведала оборвашка.

– Кто такой этот отец Вилентий? Где он сейчас? – спросил Гуго.

– Он священник, – ответила Амелия и пояснила: – Когда эта церковь была цела, он вел в ней службы. Но он позавчера умер, и мы его тоже начали есть. Он так и завещал нам перед смертью: как умрет, так сразу его и съесть, чтобы не испортился. Вот на этом вертеле его нога, мы коптили ее впрок. Кажется, это все, что от него осталось. Мы были очень голодными: почти месяц питались только отваром из коры да двух ворон поймали. Поверьте, мы ели только мертвых и не причиняли никакого вреда живым.

– Что за вздор она несет, командир? Разве может священник разрешить подобное? – вмешался де Бриен.

– Не знаю, Фридерик, но мне почему-то не кажется, что она врет, – проговорил де Пейн.

– Ну вот, командир. Ведьма уже заколдовала тебя, – пробормотал бургундец.

– Она не ведьма и говорит правду, эти пожиратели мертвых – просто несчастные люди, – сказал неожиданно выехавший из-за развалин церкви брат Адамус.

– Вот. И монаха тоже заколдовали. Но ничего, отродье дьявола! Я, видно, не поддаюсь твоим чарам, и сейчас ты ответишь за все! – с этими словами бургундец снова выхватил меч, и глаза его от ярости налились кровью.

– Помогите! Режут! – завизжала девица, увидев занесенный над собой меч, и бросилась в ноги де Пейну. И тому ничего не оставалось делать, как только подставить под летящий уже вниз клинок бургундца свой меч. Сталь громко звякнула, и меч де Бриена, отклонившись, прошел мимо, никого не задев.

– Именем Господа, немедленно прекратите, мессир Фридерик! – прикрикнул на рыцаря брат Адамус. Но, разошедшегося бургундца уже было трудно остановить. Он снова начал замахиваться мечом, приговаривая:

– Сейчас, сейчас, вы все получите у меня!

– Что это с ним? – спросил де Пейн брата Адамуса, с трудом отбивая мощный удар.

– Я остановлю его. Не хотелось бы нарушать равновесие и колыхать тончайшее пламя, но, боюсь, другого выхода нет, – сказал монах. И третьего удара Бургундца не последовало. Адамус поднял правую руку с пастушеским посохом и тихо произнес нечто, напоминающее тарабарщину.

Фридерик де Бриен покачнулся и, все еще сжимая меч, неожиданно начал валиться с седла. Если бы де Пейн вовремя не подставил плечо и не поддержал рыцаря, могучее тело бургундца могло пострадать от падения с лошади. Но все обошлось, если не считать того, что, пытаясь поймать падающий меч де Бриена, Гуго случайно порезал себе ладонь левой руки.

– Что вы сделали с ним? – спросил Гуго, наклонившись купавшему. К счастью, де Бриен был жив и, по-видимому, цел. Впечатление было такое, что после заклинания брата Адамуса рыцарь мгновенно заснул. Фридерик дышал ровно, он действительно спал, и ничто не говорило, что какая-либо опасность угрожает ему.

– Что вы сделали с ним, брат Адамус? – повторил свой вопрос де Пейн.

– Пришлось изгнать из него беса. Другого выхода не было. Еще немного, и этот рыцарь убил бы вас, меня и эту девушку, – сказал капеллан.

– Не может быть! Фридерик де Бриен – один из преданнейших рыцарей графа Шампанского, – сказал Гуго.

– Это не важно, ибо бес сейчас владел его разумом и направлял его руку, – произнес монах.

– Неужели, бесы действительно столь опасны? – недоверчиво спросил командир отряда.

– Конечно. Среди них встречаются весьма сильные сущности, способные подчинять людей своей черной воле там, где есть для этого почва, – ответил брат Адамус.

– Вы хотите сказать, что душа де Бриена не чиста? – спросил Гуго.

– Он сильный человек с хорошей душевной броней, как и большинство рыцарей в этом отряде, но он дал волю гневу и через врата гнева впустил беса внутрь себя. Ибо гнев открывает ворота для тьмы. Я же изгнал беса древним заклинанием, – сказал монах.

– Языческим заклинанием? – спросил рыцарь.

– Скажем так: дохристианским. Многие тайные знания ведомы братьям нашего ордена, – просто ответил капеллан.

– Но откуда здесь оказался бес? – задал новый вопрос де Пейн.

– Не может не наполниться тьмой то место, где едят человечину. Запах смерти, исходящий с этого места, привлек сюда темные сущности из нижних слоев тонкого мира. И это место, где мы стоим, теперь проклято, – произнес монах.

– Тогда скорее уходим отсюда, – сказал де Пейн.

– Я поймал их всех! – внезапно раздался чуть в отдалении звонкий голос Джеральда. Он медленно ехал, натянув свой лук, а на прицеле его стрелы, впереди всадника, понуро брели пожиратели мертвых.