А женщина, точно специально дразнила хозяина — хлопала глазками, смеялась и прикасалась к заезжему плотнику, словно всю жизнь была с ним знакома. Не ускользнуло от внимания наблюдателя и то, с каким вниманием тот прислушивался к Симкиным словам, да улыбался ей в ответ.

«Ну, погодите у меня! Я вам ещё устрою! Не работой занимаются, а…» — подумал Кощей и с глухим раздражением зашторил окно.

Серафима же, время зря не теряла и прямо с порога стала показывать прибывшим плотникам Ефиму да Ваньке фронт работ, что необходимо было выполнить.

— Да, делов, конечно, предстоит очень много. Одним-то нам долго придётся возиться. — отозвался старший — Ефим.

— Так мы вам Кузьму в помощники дадим. Он мужик-то крепкий, к тому же служит в замке много лет, всё здесь знает.

— Помощник, это хорошо. Вот сейчас подкрепимся немного, и принимаемся за разбор старых построек. — доставая из телеги туесок, проговорил Ефим.

— Так, все идёмте на кухню, кухарка-то наша как раз на стол собирает.

Серафима рванула вперед, показывая дорогу, а по пути проводила экскурсию для вновь прибывших. Когда вошли на кухню, стол буквально ломился от всяких вкусностей: душистый, ещё горячий каравай, чугунок с наваристым и до умопомрачения ароматным рассольником, варёная картошечка с укропчиком и чесночком и пышные, словно пух — сдобные булочки, а на плите уже свистел чайник с душистым чаем.

У плотников и новой служанки — Фроси, от удивления открылись рты. Вряд ли когда-нибудь в жизни они видели такое изобилие.

— Это всё для хозяина? — тихо спросила чернавка. — Разве могут слуги так питаться?

— Как? — не поняв, уставилась на неё Любаша.

— Вкусно. — девушка, смущённо уставилась в пол, изредка поглядывая на ломящийся яствами стол.

Старший плотник громко сглотнул и дёрнул её за рукав.

— Простите её — молодая ещё, да к тому же жизни лёгкой не видала — сиротка.

Худенькое, тщедушное тельце, хотя и довольно высокое, облачено было в такую рванину, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Потухший взгляд серых глаз не выражал ничего кроме страха, тонкие, неестественно сжатые губы слегка подрагивали. Казалось, что Фрося через пару секунд громко заревёт.

— Ты чего так испугалась, милая? Я ж не Баба-Яга, отравить тебя не хочу. — прошептала сердобольная Люба и уверенно подошла к новой служанке.

Но та, при упоминании пожилой и очень колоритной сказочной фигуры, чуть не подпрыгнула на месте и принялась яростно креститься.

— Чёй-то с ней? — очумело хлопая глазами, спросила Серафима.

— Так она пять лет в услужении у Бабы-Яги была, а та каждый божий день собиралась сожрать её. Вот и реагирует теперь на имя старой колдуньи… — пояснил молчавший до того молодой статный красавчик Иван.

При звуке его голоса Наська густо покраснела и скромно опустила глазки.

— Не бойся, Фрося, она здесь редко бывает… — проговорила она и, взяв новенькую за руку, усадила за стол. Дважды приглашать новых работников к столу не пришлось, и уже через некоторое время вся компания с сытыми и довольными лицами обсуждала предстоящие дела.

Немного отдохнув, мужики начали разбирать старый, полуразвалившийся сарай, сразу же распиливая старые бревна на чурки — дрова зимой пригодятся. Благо, Симка, прикупила топоры. Сама же женщина, хитро улыбнувшись, направилась к Кощею, спрятав за спину калун — пора приучать этого ханжу к труду!

Проходя холл, женщина с удивлением увидела Любашу, дающую ценные указания двум помощницам.

— Все окна и витражи должны сиять чистотой! Чтобы ни одной пылинки не осталось! Девочки, паутина нам тоже ни к чему. И ради Бога, выгоните уже этих летучих мышей — это же не пещера, в самом-то деле, а приличный замок. — наставляла служанок женщина.

Серафима, дабы не испугать неокрепшие психики девушек, так же тайком прошмыгнула в сторону лестницы, что вела на второй этаж. Тихо, словно мышка она проскользнула в дверь, войдя в хозяйские покои.

— Опять ты? — от резкого мужского голоса, Серафима вздрогнула и застыла как истукан. — Чего надо? Снова денег?

— Угу… И подарочек вот тебе принесла. — произнесла Сима, медленно приближаясь к Кощею.

— Подарочек? — оживился он, поднимаясь навстречу женщине.

— Вот! — выпалила Серафима, выставив перед собой острый топор, направленный в сторону тут же отшатнувшегося мужчины. — Будем делать из тебя мужика!

Челюсть Кощея, буквально отвисла, а глаза стали походить на два блюдца.

— Да ты, видно, смерти ищешь, дурная! — чуть дрогнувшим голосом возмутился оскорблённый хозяин.

— Почему же смерти? — скромно хлопая ресничками, тихо поинтересовалась она. — Просто мне очень нравится, когда у мужчины фигура есть, а не скелет обтянутый кожей. А для этого нужно физически трудиться.

— А чем, позволь узнать, тебе не нравится моя фигура? — недовольно прищурив глаза, взревел Кощей.

— Так её попросту нет! Ты же днями напролёт сидишь в своей комнате. Вот посмотри, — она резво подскочила к Кощею и потрогала его предполагаемый бицепс, — мышц нет — они атрофировались, а это очень плохо… Ну, ничего, я за тебя возьмусь, накачаем тебе такие кубики — все обзавидуются!

Разгорячённая своей тирадой, женщина не заметила ни гнева Кощея, ни тёмной дымки на кончиках его пальцев, лишь ощутила жгучую боль в нижней левой конечности. Топор упал на пол, воткнувшись острым углом в деревянные доски, а женщина запрыгала на одной ноге, так как от второй поднималась тонкая струйка дыма.

— Ах ты, гад неблагодарный! Я же помочь хочу, а ты… — голос Симки дрогнул. — Ну и кисни здесь, охраняй свои сокровища! Вот соберёмся с Любашей и уйдём…, а ты… сиди на своей яблочной диете. — Обиженная женщина рывком выдернула топор и, прихрамывая, пошла к выходу.

— Никуда вы не уйдёте! — уверенно гаркнул грозный хозяин. — Я никого не отпускаю! Вы обе — моя собственность!

— А у тебя губа шифером не покрылась? — не стушевалась перед ним Серафима, кинув через плечо недовольный взгляд.

Мужчина же осторожно коснулся губы, недоумевая, — чем это она должна была покрыться.

— Нет. Губа как губа. — уже более спокойно сказал хозяин. — Ступай, да смотри, не вздумай сбежать. Так и знай, найду, превращу в зверушку мелкую или Горынычу скормлю! У того желудок дублёный — никакая язва не страшна! Ха-ха-ха! — Замок сотрясся от злобного раскатистого смеха.

Обиженная и до чёртиков, злая Серафима бросилась вниз по лестнице. Она ничего не замечала вокруг, ни Любашу с молоденькими помощницами, ни того яркого дневного света, что с их помощью был впущен в это унылое и тёмное помещение. Она вся превратилась в клубок нервов, оглушённая этим страшным нечеловеческим хохотом.